Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века. Сборник. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Сборник
Издательство: НЛО
Серия: Studia Europaea
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 2018
isbn: 978-5-4448-1033-0
Скачать книгу
служба, некогда бывшая привилегией дворянства, стала все более доступной для лиц простого звания, особенно после отмены в 1840‐х годах монополии дворян на право занимать такие должности. Постепенно чиновники, не принадлежавшие к дворянству, а также другие образованные лица простого звания, стали считаться honoratior, кем-то вроде почетных дворян, и в этом качестве входить в социальный круг дворянства.

      Таблица 1. Доля венгерских (Hungarus) дворян среди студентов в Венгрии и за границей (в 1760–1848 годах),% (в скобках – общая численность студентов)

      Образовательные реформы начались, как было указано выше, при императрице Марии Терезии в 1770‐х годах: переезд университета из окраинного Надьсомбата в центральные города королевства (в Буду, затем в Пешт), его переход в ведение государства после изгнания иезуитов, внутреннее преобразование юридического и философского факультетов по венскому образцу, создание медицинского факультета. Эти изменения сделали университет привлекательным для новых студентов, которые чаще, чем прежде, происходили из центральных и восточных областей королевства и были простолюдинами. Если в 1760–1770 годах, когда университет находился в Надьсомбате, большинство студентов (58 процентов) были родом из окрестных земель Северо-Восточной Венгрии, то в период с 1771 по 1777 год таких было всего 18 процентов[221]. Создание медицинского факультета и переезд университета в город, где находилась королевская резиденция, привели к тому, что в нем стали учиться студенты не из одного региона, а со всей страны. После 1783 года даже евреи получили доступ к высшему образованию: это был один из самых первых шагов к равноправию евреев, сделанный императором Иосифом II. Это привело к появлению к началу XIX века новой, многочисленной и целеустремленной категории студентов, ограниченной, впрочем, только медицинским факультетом, поскольку отсутствие полноценных гражданских прав закрывало евреям доступ к другим профессиям. К 1840 году евреи составляли уже 20 процентов всех медиков[222]. В 1845–1846 годах 42 процента студентов Пештского медицинского факультета были евреями. Наряду с ними представители других этнических меньшинств также устремились в интеллектуальные профессии, в особенности в медицину, поскольку медицинская практика была доступна всем без исключения. Среди выпускников Пештского медицинского факультета в 1800–1849 годах насчитывалось 23 процента евреев и 33 процента христиан с немецкими фамилиями[223], в то время как совокупная доля евреев и немцев среди населения Венгрии не превышала 15 процентов[224]. (В это время прослеживается значительная корреляция между этнонациональной принадлежностью фамилий, родным языком и этнической идентичностью[225].) К сожалению, мы пока не располагаем аналогичными данными по другим факультетам.

      В таблице 2 суммируются данные за весь изучаемый период по разным категориям студентов,


<p>221</p>

Результаты просопографического исследования.

<p>222</p>

Данные исследования по личным делам студентов Пештского медицинского факультета, находящимся в Университетских архивах Будапешта.

<p>223</p>

Тот же источник.

<p>224</p>

На 1850 год доля немцев в населении королевства составляла 11,5 процента, доля евреев – 2,9 процента. См.: Katus L. Multinational Hungary. Р. 118.

<p>225</p>

Это видно и в более поздние периоды, хотя после политического компромисса 1867 года, когда страна вернула себе внутреннюю автономию, лингвистическая ассимиляция меньшинств ускорилась. В 1850–1919 годах школьники-евреи, а также школьники с немецкими фамилиями достигали намного больших успехов в немецком языке и литературе, чем в других школьных предметах. См. на этот счет мое недавнее исследование: Karady V. Les inégalités ethniques et confessionnelles dans les performances scolaires des bacheliers en Hongrie (1851–1918) // Histoire et mesure. 2014. Vol. 1. P. 167–193.