Давние рассказы. Бернгард Савельевич Рубен

на могилах казались мне конечными верстовыми столбами, обозначившими для некогда живых людей границу между здесь и там.

      И еще я понимал, что прохожу лишь по первому кругу прикосновения к вечным вопросам бытия, на которые, возможно, и нет умственного ответа.

1961

      Последнее слово обвиняемого

      Судебное следствие закончилось. Председатель военного трибунала, черноволосый коренастый подполковник, объявил прения сторон и предоставил слово пожилому генерал, высокому, прямому, седоватому и лысеющему. Это был сам прокурор Округа. Он легко, привычно взошел на трибуну, как на кафедру, положил перед собою кожаную приятного кофейного цвета папку, раскрыл ее и посмотрел поверх подсудимого в зал, не вглядываясь в отдельные лица, а лишь удостоверяясь, что все мы, присутствующие на суде, затихли в ожидании его речи. Затем он сделал небольшой уважительный свободный поворот в сторону председателя и членов трибунала.

      – Граждане судьи! Сегодня здесь, в этом зале, в открытом заседании происходит рассмотрение дела, глубоко взволновавшего нашу военную общественность и имеющего весьма важное воспитательное значение, которое далеко выходит за стены этого зала.

      На лице черноволосого подполковника, председателя трибунала, тотчас при этих словах установилось понимающее выражение, сменившееся потом вновь бесстрастно-строгим взглядом прямо перед собой.

      – На протяжении всей истории рода человеческого, – продолжил прокурор внушительно, – вопросы семьи и брака являлись в высшей степени существенными для любой общественной формации. В буржуазном обществе, в среде господствующих классов, браки – это средство увеличения состояния, это сделки, при которых любовь не играет никакой роли…

      Не глядя в раскрытую перед ним кожаную папку, чуть-чуть даже прикрыв глаза, он привел на память слова Энгельса из «Происхождения семьи, частной собственности и государства» о том, что такой брак по расчету обращается в самую грубую проституцию, где жена отличается от обычной куртизанки только тем, что продает себя не сдельно различным нанимателям, а единожды и навсегда или во всяком случае не многократно.