И захотел пройти первую ступень. Поскольку занять себя мне было решительно нечем, я с удовольствием стала заниматься с ним. Однако с первых же сеансов стало ясно, что у этого с виду спокойного, уверенного в себе, сильного человека, на душе неспокойно, смутно, по ночам его преследуют кошмары. Вот тут-то и всплыли наружу все его грехи, да что там грехи – преступления: убийства, предательства… Он не ходил в церковь, и не облегчал душу на исповеди. Он признался мне, что такому уважаемому, авторитетному человеку не пристало унижаться перед священником, рассказывая о своих грехах. «Как можно, – говорил он, – священник на меня смотрит подобострастно, кланяется чуть не до земли, а, узнав обо мне все, он меня презирать будет!» Одним словом, гордыня. Вникнув же в мое учение, он стал истовым моим поклонником. Он всем взахлеб рассказывал, что наступает новое время, которое требует нового учения, новой религии, а христианство годится только для старух, да для народа, который в силу своего невежества не сможет понять изысков нового откровения. Мои сеансы помогли ему, излив мне душу, он стал более спокойным, умиротворенным, взгляд – более ясным. Понятно, что во мне он души не чаял. Этот важный сановник готов был край моего платья целовать. Он дарил мне драгоценности, выписывал для меня редкие цветы и растения, сладости, изящные и дорогие безделушки. Как-то раз он напрямик спросил, что он может для меня сделать. Я осмелилась и заявила ему, что лучшее, что он может сделать для меня – это выхлопотать помилование. Признаюсь, мне изрядно наскучило сидеть в глуши. Губернатор, однако, очень резко возразил мне, что никуда он меня от себя не отпустит. О! Дело здесь было вовсе не в любви мужчины к женщине! У него, кстати, оказалась премиленькая молодая супруга… Так вот, дела обстояли гораздо хуже: освобождая человека от беспокойства, исцеляя его душу, я стала единственным человеком, посвященным в его тайны, единственным, кто знал все о его злодеяниях. Таких людей так просто от себя не отпускают. Я боялась, что, почувствовав душевное облегчение, он просто уничтожит меня за ненадобностью. Я знала, на что способен этот страшный человек, так как знала о нем все! Например, о том, что в подвалах его дома-крепости находятся казематы, куда люди губернатора сажают неугодных ему. Я знаю, что заключенных там пытали и даже казнили без суда и следствия. Можно сказать, что тот, кто попал туда, мог попрощаться с белым светом… Однако я отвлеклась. Итак, губернатор стал таким ярым поклонником моего учения, что не только оказывал мне покровительство, но и стал поощрять мою деятельность. И, разумеется, он настоял, чтобы семинары по спиритизму, гипнозу, а также прохождения ступеней, проходили в его доме. А коли сам губернатор заразился моим учением, то стоит ли удивляться, что все сливки местного общества валом повалили в его дом, на мои занятия. Кто-то по простоте душевной посчитал, что если такой умнейший человек уверовал в это, то надо и им приобщиться к неведомой истине. Кого-то привлекала экзотика, все эти вызывания мертвых, колдовство,
