Собравшись, вспомнил рассказы Старика о существовании на Земле особей женского пола. По всем предметам выходило, что человек, найденный мной в саркофаге, это именно девушка. На Земле большая их часть почему-то вымерла. Старик рассказывал, что женщин берегут и охраняют сильнее всего, что только уцелело на планете.
Окончательно придя в себя, продолжил оказание помощи пострадавшей. Стараясь не обращать внимание на детали, точнее на кардинальные отличительные признаки физиологии, завершил процедуру разоблачения. Планомерно, промывая водой каждую рану, накладывал разогретую смесь воска и мёда, которая, остывая, перекрывала кровотечение.
Не менее сорока минут ушло на обработку всех ран. Мысли о том, что передо мной девушка, отодвинулись на второй план, оставив в приоритете лишь борьбу за жизнь человека. Завершив процедуру, перенёс её на единственное доступное место, на своё. Плотно укрыв, оставил в покое.
Произошедшие события слегка выбили меня из колеи. Соорудил лежанку из тех вещей, что натаскал когда-то, улёгся, и несмотря на усталость долго не мог уснуть, ещё раз прошёлся по воспоминаниям. Как ни старался сконцентрироваться, главные вопросы вертятся вокруг тем – что делать, и как себя вести. По иронии судьбы, Старик ничего такого не рассказывал об отношениях между полами. Лишь поверхностно упоминал.
Отдал должное и тому факту, что гостья рухнула с неба, и тому, что наверняка по-русски не понимает ни чёрта. Это может стать дополнительной проблемой. На то, что она рано или поздно придёт в себя, я очень рассчитываю, как и на то, что расскажет массу невероятного, языковой барьер почему-то не показался непреодолимым препятствием. За такими мыслями провалился в тревожный сон…
Проснулся, открыл глаза и заорал. Нереально большие, зелёные глазищи сверлят меня с нескрываемым любопытством. Острые черты лица, тонкие брови, неестественно алые губы вкупе с ямочками на щеках, задорным курносым носиком и радикально чёрными волосами. На моё пробуждение гостья отреагировала неадекватно. Шарахнула пару пощёчин, что-то затараторила на непонятном языке, примериваясь получше ударить. Попытался отодвинуться от взбесившейся фурии, но острая боль в ноге помешала. В глазах потемнело, и прежде чем выдавить из себя какой-нибудь звук, отметил изменение выражения лица бестии с бешеного на озабоченное. Как ни старался сдержаться, но стон вызванный острейшей болью, вырвался из груди. Я безвольно откинулся на подушку, потеряв интерес к окружению.
– Тайла, клоури бране? – в зазвучавшей тарабарщине разобрал только вопросительную интонацию.
– Нет, спасибо, я лучше ещё полежу, – ответил,