Впрочем, был еще человек, которому эта загадка пошла на пользу. Через несколько дней после события Кола случайно встретился с Годвином Прайдом, который учтиво подошел, чтобы переговорить о личном. Похоже, заверил он удивленного охотника, что у него, говоря откровенно, есть основания считать себя имеющим право на большой загон – много больший, чем тот, что он соорудил незаконно рядом со своим скромным участком.
– Да чем же ты это докажешь? – поинтересовался Кола.
– Думаю, вы будете удовлетворены, – осторожно ответил Прайд. – А если будете удовлетворены вы, то и я буду удовлетворен.
– В смысле?
– На днях мне случилось ехать дорогой на Трухэм.
– Да ну?
– Да. Занятно, что случается увидеть порой.
– Занятно? – Теперь Кола насторожился. Чрезвычайно. – Будь добр сказать, что же ты увидел?
– Не обязан ни с кем делиться.
– Это опасно.
– Не удивлен.
– Ладно, я понятия не имею, что ты там якобы увидел. – Кола задумчиво посмотрел на него. – Да и вряд ли хочу знать.
– Нет. Сомневаюсь, что хотите.
– Болтовня может быть опасна.
– Улавливаете, что я имею в виду насчет этого загона?
– Улавливаю? Я вряд ли улавливаю лучше, чем ты, Годвин Прайд.
– Тогда все в порядке, – бодро сказал Прайд и пошел прочь.
И когда следующим летом близ фермы Прайда на краю пустоши появился отличный новый загон, занявший чуть ли не акр, с небольшим валом, рвом и оградой, то ни Кола, ни его старший сын, ни младший сын Эдгар, ни жена Эдгара Адела, получившая от Тирелла из Нормандии скромное приданое, ни кто-либо из королевских лесничих как будто ничего не заметил.
Ибо именно так устроена в Нью-Форесте жизнь.
Бьюли
Пригнувшись, он бежал по краю поля вдоль живой изгороди. Он задыхался, лицо покраснело от бега. Он все еще слышал гневные крики, летевшие с оставшейся позади фермы.
Его заляпанная грязью ряса выдавала в нем принадлежность к монастырю, но в густой шевелюре не была выбрита тонзура. Стало быть, послушник.
Он достиг угла поля и оглянулся. Никого. Пока. Laudate Dominum! Слава Богу!
В поле было полно овец. Однако на следующем пасся бык. И ладно. Поддернув рясу, он перебросил длинные ноги через брус.
Бык находился невдалеке. Бурый косматый, он смахивал на небольшой стог сена. Красные глазки взирали на послушника из-под челки между длинными кривыми рогами. Тот чуть не поднял руку, чтобы благословить его крестным знамением, но передумал.
«Tauri Basan cingunt me… Быки Башана меня окружили»: латинская версия двадцать первого псалма. Он пел эти слова только на прошлой неделе. Добрый монах объяснил ему смысл. «Domine, ad juvandum me festina. Господи,