Шерман крякнул, будто она заговорила о чем-то, смутившем его.
– Лера, я не Дед Мороз, одаривающий всех подряд. Правильно пойми, голуба! Я просто бизнесмен. Зарабатываю деньги на музыкантах. А то, что помогаю – ну так бог велел отдавать десятину, вот я и отдаю.
Лера хотела что-то ответить, вот только от волнения мысли спутались в разноцветный патлатый клубок, и вытащить из него хотя бы одну ниточку было сложнее, чем вручную связать ковер.
– Значит, дорогая моя, отвезем тебя в Москву, в клинику моего приятеля, – снова заговорил меценат, но совсем другим тоном: бодро, по-деловому. – Он главврач элитной клиники, и, между прочим, лучший офтальмолог Москвы. Надеюсь, Илья Петрович вылечит твои глазки. Но ехать надо сейчас, у меня прорва дел.
В первую секунду Лера испугалась. Но многообещающее «сейчас»… Оно словно отперло в ней какой-то замок, и Лера не смогла справиться со слезами. Потянула руки, пытаясь нащупать ладони человека, который согласился рассеять ее темноту. И принялась благодарить, всхлипывая, втайне виня себя за изначальную холодность и подозрительность к нему.
– Ну что ты, деточка, перестань, – растерянно повторял Шерман, пожимая ее пальцы. Но она никак не могла успокоиться:
– Простите, я… так счастлива… понимаете, я так долго ждала…
– Понимаю, Лера. Понимаю! Ты молодая, талантливая. А здоровья нет, – сказал Савва Аркадьевич, но его голос дрогнул, и рука почему-то напряглась. Отпустив пальцы Леры, Шерман отодвинулся: – Запомни: мы всё сделаем. Будем обследовать, оперировать. И организуем тебе место в музыкальном театре, где работает Майя. Его возглавляет Виктор Пряниш, мой старый приятель. Он сделает из тебя звезду, как когда-то – из Серебрянской. А условия, душа моя, стандартные: год занятости, поездки на гастроли, хорошая зарплата, соцпакет… Если согласна, подписывай договор. Есть у тебя знакомый юрист? Можем оформить бумажки при нем, чтобы ты не волновалась.
Леру испугал его напор, тон делового человека – совсем иной, чем был минуту назад. И торопливость Шермана была как-то некстати, ну не решаются такие дела нахрапом… «Хотя, может быть, он просто привык заключать такие сделки? – лихорадочно думала Лера. – Это для меня всё в новинку. А неизвестность всегда пугает». Но подозрительность – как цепная собака, почуявшая врага – заворчала еще громче. И пытаясь заглушить ее рык, Лера ответила, осторожно подбирая слова:
– У меня нет юриста. Но я обещала родителям ничего не подписывать, пока бумаги не посмотрит мой дядя. Простите, они с ума сойдут, если…
– Понимаю. Думают, я в рабство тебя продам, – хохотнул Шерман. – Ну, пусть смотрят, только прямо сегодня. Ведь ты же хочешь быстрее попасть в клинику? А я на днях уезжаю из страны