Песня моряка. Кен Кизи

месяц она, заливаясь краской, вошла с ним в ту самую церковь, где ее крестили. Она понимала, что их союз скорее продиктован сиюминутной практической необходимостью – Кармоди нужна была американская жена, чтобы не попасть в лапы эмиграционной службы. Его поездка домой в Корнуолл каким-то образом привела в действие правительственный компьютер, обнаруживший, что Майкл Кармоди умудрился стать крупной фигурой, так и не приобретя американского гражданства. Женитьба делала его полноценным гражданином. Что касается Алисы, то замужество превращало ее в долевую собственницу процветающего предприятия с домами, судами, квотами и земельными участками, а также резко повышало ее социальный статус в городе. Она становилась миссис Кармоди. Это было самым крупным достижением со времен школы и получения художественных премий.

      В ту весну Алиса перестала пить и начала избавляться от грозных доспехов жира. Она забрала из церкви свои старые полотна и развесила их в особнячке, который Кармоди постепенно возвел для нее. Она даже купила пару волнистых попугайчиков и начала гулькать с ними, как какая-нибудь старая крашеная курица из Белла Кулы, пока один из бродячих псов братьев Вонг не забрел на рассвете в их гостиную, не разбил клетку и не сожрал обеих пташек. Алиса спустилась вниз с двустволкой Кармоди и обнаружила пса с приставшими к пасти перьями уютно свернувшимся перед камином. Но, к собственному удивлению, Алиса не пристрелила живодера, а только отправила его за дверь пинком босой ноги, при этом сильно ударив большой палец. А пока она прыгала на одной ноге, сжимая ушибленное место, собака вернулась и тяпнула ее за другую ногу. Но и тогда Алиса не выстрелила. И тут она поняла, что полыхавшее внутри нее пламя наконец начало угасать. В течение последующих шести лет она с облегчением наблюдала за тем, как оно сходило на нет, становясь лишь воспоминанием, шуткой, искрой. И вплоть до сегодняшнего дня, пока она не оказалась на причале, Алиса считала, что рассталась с ним навеки. Черт бы побрал этого Соллеса.

      И дело тут было совсем не в шампанском. И не в том, что он сказал, а в том, как он это сделал – «Почему здесь?» – в этом звучали такая безнадежность, эгоизм и главное – неизбывная мука, словно кто-то позволил себе посягнуть на его чертово одиночество – «Почему в Квинаке?».

      – А почему бы и не в Квинаке? – донеслись до нее ее собственные слова. – Соллес, ты хуже моих чертовых кузенов. Ты считаешь, что это место ни на что не годится? Что оно недостойно внимания утопающего в дерьмовой роскоши Голливуда?

      Соллес отвернулся, не удостаивая ее ответом. И Алиса тут же пожалела о том, что вспылила на глазах у всех. Ее резкая реакция удивила ее саму. Неужели во всем повинен глоток шампанского? Может, она действительно превратилась в алкоголичку, если пара бокалов в состоянии настолько вывести ее из себя. «Заткнись, – попробовала она предостеречь себя, – пока всех не затопило».

      – Мне кажется, мистер Соллес хотел сказать совсем другое, мама, – попробовал сгладить положение