Почтовый голубь мертв (сборник). Анна и Сергей Литвиновы

девушка просто для смеха соединила грустную песнь Аиды с залихватским мотивом «Калинки-малинки». Когда спела в оперной школе на переменке, сбежалось человек сто. Хлопали, просили повторить.

      «Вот как надо выделяться! А не нос себе прокалывать», – мелькнула мысль-просветление.

      С тех пор Вика все свободное время тратила на то, чтобы переложить классические тексты на современные мелодии и наоборот. Работа на самом деле кропотливая: то размер никак не укладывается, то настроение текста и музыки не совпадает (или, наоборот, похоже – а нужен контраст).

      Но если проявить настойчивость, сочетания часто выходили удивительные. Особенный успех у сокурсников имели ария Манон под музыку «Лед Зеппелин» и Джастин Бибер под Чайковского.

      Преподавателям оперной школы Виктория о своем хобби рассказать стеснялась. Но однажды однокурсник – сын владельца ресторанчика рядом с Ла Скалой – пригласил девушку выступить. И позвал – за счет заведения – ее педагога.

      Вика начинала со страхом. Но публика била в ладоши, а преподаватель в восторге колотил себя по коленкам.

      Когда концерт закончился, шутливо перекрестил и дал напутствие:

      – Нарушай правила, Вика. Продолжай нарушать. У тебя это прекрасно получается. Кто у тебя, кстати, родители?

      – Обычные, – наморщила нос она. – Папа – программист, мама – в ресторанном бизнесе.

      – Странно. Ты больше походишь на дочку пиратов, – улыбнулся учитель.

      А Вика, опьяненная успехом, вдруг остро ощутила, насколько она устала от чужой страны. Чертовски захотелось поговорить по-русски. Зайти в наш ресторан. И обнять своих вечно квохчущих, правильных пэрентсов.

      Получать «корочки» оперной певицы больше не имело смысла, и она сообщила папе с мамой, что возвращается в Россию.

      Родители явились в аэропорт оба. Глядели слегка настороженно.

      Мама потрясенно спросила:

      – Ты вынула кольцо из носа?

      – Ага, – улыбнулась Вика. – И новых татуировок нет. И наркотиков в чемодане.

      – И волосы стали нормальные, – папин голос чуть дрогнул.