Слезы подступили у нее к глазам, еще минута – и она бы разрыдалась. Но неожиданно исчезновение посадочного талона непонятным образом слилось воедино со смертью ее сестры.
Она поняла вдруг, что должна… нет обязана найти этот чертов талон. Она должна найти в себе силы, все, что остались, собрать воедино… и проснуться. И дело тут было уже не в ее муже, заботы которого парализовали ее волю к сопротивлению, и даже не мысли об умершей сестре. Речь шла о ней самой. Она должна победить свое оцепенение, вырваться, преодолеть ступор. Если она этого не сделает, ее полет в Африку лишается всякого смысла, ибо это будет означать, что она поддается разрушающим ее волю и тело боли и отчаянию. Если она не преодолеет лишающий ее сна морок, каким образом сможет она вызвать в памяти события далекого детства? Ее зять не выполнит эту работу вместо нее. В глубине души она знала, что зять был далеко не в восторге от ее прибытия, пусть даже всего на семь дней. И не потому только, что он не понимал причины ее прилета, но и потому, что опасался (а может и побаивался) острого ее ума и проницательности. Не исключала она также его опасения, что она слишком глубоко заинтересуется его делами. Поэтому, если явиться перед ним легковесной и безответственной попрыгуньей, он, подобно ее мужу, постарается убаюкать ее волю, загипнотизировать, заворожить и размягчить ласковой приветливостью до такой степени, что она потеряет только-только обретенную независимость – и ее ждет участь безвременно ушедшей сестры.
Вот почему она обязана была найти исчезнувший талон. Не расслабляться – приказала она себе. Собраться. Сконцентрироваться. Не может она позволить себе, подобно капризной школьнице, подойти к транзитной стойке и умоляюще просить перерегистрировать ее на какой-нибудь завтрашний рейс. Она возьмет себя в руки, стиснет кулаки, она не позволит проявленной к ней заботе и вниманию разрушить только-только обретенную ею независимость. Ей нужен только толчок злости. Нечто вроде мазохизма, ярости, подобной той, что испытывала героиня романа, который она тогда засовывала в чемодан и до этой минуты даже не вспоминала…
О героине романа.
Стоп!!!
Роман! Вот именно!
Теперь она знала. Посадочный талон вовсе не потерян. Он в книге, лежащей в чемодане, им она отметила то место, на котором прервала чтение. Это было место, страница, эпизод, в котором героиня, измученная и изнуренная своими страстями, выплескивала свою ненависть…
– Нет, нет, нет… одну минуту, – остановила она стюарда, который уже готов был захлопнуть дверь перед ее носом. – Одну минутку.
Опустившись