Пропала без вести: 19 марта 2003 года, между 22.00 и 23.00
Подробности: находилась в состоянии алкогольного опьянения, в полной темноте залезла обнаженной в море
Кто видел ее непосредственно перед исчезновением: друзья, с которыми она пришла на пляж
Подозреваемые: нет
Статус дела: тело не найдено, с разрешения родителей признана умершей в результате утопления
Фотография, связывающая жертву с Карлом Льюисом Фельдманом: «Утопленница» (как он ее убил? Возможно, он выбирает жертв с именами на «В»?)
13
Я нарушила правило: в тени моста воспользовалась одним из одноразовых мобильников, чтобы найти в «Гугле» ближайшего ветеринара. Вот тебе и клятва не оставлять электронных следов… Так мы с Карлом очутились в полутора милях от моста, в здании захудалой ветеринарной клиники. Стены обшиты вагонкой, желтую краску давно пора обновить.
Признаться, я едва не развернула машину, когда увидела вывеску: «Бюджетная нетрадиционная ветеринария: лечим экзотических животных и экстренных больных». Но Карл потребовал остановиться, мол, несчастный пес умрет с минуты на минуту. Допускаю, что серийные убийцы (лучшие из них – те, что остались на свободе) чувствуют приближение смерти издалека. Я решила поверить ему на слово.
Еще мне пришлось поверить, что могучая девица, осмотревшая нашего больного, – лицензированный ветеринар. Ее приветствие только подлило масла в огонь (Я доктор Киви, пишется как фрукт). Когда в людной приемной она нагнулась и подхватила с дивана собаку, я заметила над поясом ее «ливайсов» татуировку: «Перевод с собачьего – для слабаков». Мой тренер тоже не фанател по Цезарю Милну, знаменитому кинологу. Доминирование нельзя путать с дрессировкой, говорил он.
Раненый пес лежит на боку и почти не шевелится: только поскуливает и часто дышит, высунув язык. Словом, изо всех сил строит из себя хорошего пациента. Доктор Киви бережно его поглаживает, оценивая серьезность травм.
Я разглядываю обои с изображением кошек в позах для йоги (или тантрического секса? обои давно выцвели, и рисунок просматривается с трудом), а сама пытаюсь подсчитать, как этот неожиданный визит к ветеринару ударит по моему кошельку. Карл сидит на единственном стуле, поджав губы и скрестив руки на груди.
Я верчу головой во все стороны, только бы не глядеть на пса – на кишащий паразитами глаз, на дыру в животе. Его скулеж, точно провод под напряжением, свивается внутри меня в пружину. Пусть лучше будет больно мне, а не ему! Это неправильное желание, и я пытаюсь с ним бороться.
Моя чрезмерная эмпатия распространяется на все и вся, даже на существ, обделенных голосом – сучащую ножками, полураздавленную муху на подоконнике, истекающую кровью рыбину с крюком во рту. Когда мне было три года, я кусала персик и гадала, не кричит ли он беззвучно от боли. Тренер ничего не смог поделать с этим моим недостатком. Хотя он и недостатком-то это не считал.
Надо сосредоточиться на чем-то другом. Представляю себе приемную, битком набитую людьми и животными, которых свела судьба: они сидят на разодранных в клочья стульях и продавленных диванах с цветочной обивкой.