Очень жёстким было и испытание на неподвижность, когда часами надо лежать, сидеть, не двигаясь. Нас вывозили в поля, леса, и летом, и зимой, в дождь и в жару. Надо было маскироваться и не двигаться, а в это время по тебе ползают букашки, паучки и прочие насекомые. В пустыне по мне ползал тарантул, и попробуй тут моргни или дёрнись, это будет последнее, что ты сделал в своей жизни. Тогда я не думал, что мне это пригодится и спасет жизнь.
Так прошёл год. У меня не было увольнительных, разве что, когда выезжали на учения за пределы училища. Да и куда мне было идти? Меня многому научили, стрелять, готовить взрывчатку. Я не знаю, что иногда давали за ужином для сна, но потом многое прояснялось. Ночью входили и начинали сонного спрашивать кто я, и я должен отвечать на том языке, на котором спрашивали. Меня учили думать на том языке, где меня представляли или кем представляли. В специальной комнате погружали в сон и слушали, что я говорю во сне, на каком языке.
В мозгах у меня вначале была полная неразбериха. Всё, что наговорил, давали прослушивать и снова занятия. Со временем, всё разлеглось по полочкам, и мозг открывал дверцу той, которая была нужна в данный момент. Как это происходит, я не понимал, догадываюсь, что мои учителя тоже, но они знали, как достичь результата.
Больше всего нас веселили уроки, когда учили средствам гримирования, а особенно когда учили воровать, играть в карты, шулерству. Здесь мы отдыхали душой и телом.
После первого года обучения нам дали отпуск три недели. Маршрут нам не ограничивали, и это было несколько странно, так как всегда должны были ставить в известность, кто и где будет. Таковы правила работы служб. В отпуск я уезжал под своим именем, от которого стал даже отвыкать, и направился на родину.
В этот раз я решил навестить тётю Таню. Как же она обрадовалась, увидев меня:
– Егор, как ты возмужал. От тебя не было никаких известий, я не знала, что и думать.
За эти дни сходил к родителям на кладбище, встретился с одноклассниками. Про себя, как и прежде, говорил, что учусь в ракетном и скоро уеду на точку. Меня пытались знакомить с девушками, чтобы их пристроить, но когда те узнавали, что надо ехать в глушь, то желание связать свою жизнь со мной, пропадало.
Тётя Таня приняла меня очень приветливо, но я чувствовал, что её беспокоит, что я здесь жил и имею на эту квартиру право. Она об этом не говорила, но это было и так ясно. Несколько дней я молчал, приглядывался, и однажды я решил поговорить с ней.
– Тётя Таня, я что приехал. Конечно, навестить могилу родителей, увидеть вас, но я думаю, у вас есть мысли по поводу квартиры, погодите, – прервал я её попытку возразить, – жизнь, есть жизнь. Я учусь, будущее моё просматривается, поэтому я говорю, что это ваша квартира. Я на неё не претендую. Она мне ни к чему. Я не вернусь сюда, живите спокойно.
– Да ты что, Егор, всякое может быть.
– Может, но не со мной.
– Удивительный ты человек.
– Удивительные люди такие не предсказуемые,