Центральный зал выглядел словно поле битвы автоботов с десептиконами. Треть осветительных приборов была побита, под ногами хрустели осколки. Документы и канцелярскую утварь разметало со столов, а сложнейшее оборудование время от времени искрило. Нетрудно было сделать вывод, что многомиллионная лаборатория, по крайней мере частично, превратилась в хлам.
Серега присвистнул:
– Теперь понятно, почему твой персональный Хокинг занервничал. Что-то явно пошло не по плану.
– Где Гинзбург? – резким тоном спросил Александр у первой попавшейся сотрудницы.
Бледная и хрупкая Даша Быковская, чей белый халат практически не отличался по тону от цвета ее кожи, тонким пальчиком указала вглубь зала, откуда к ним уже резво приближался профессор.
– Наконец-то вы приехали, Александр!
– Какого лешего, док? Что вы тут успели натворить?
Лев Давидович бросил неуверенный взгляд на Серегу.
– Это мой брат, Сергей. При нем можно говорить свободно.
– Случилось непоправимое, – всплеснул руками Гинзбург. – Идемте!
Профессор нырнул в одно из вспомогательных помещений, где царил полумрак, разбавленный лишь светом пары мониторов. Физик пощелкал по клавиатуре и развернул экран к братьям.
Графическая циклограмма: разноцветные окружности с единым центром внутри координатной сетки. Электронные часы в правом верхнем углу.
– Это инфографика спектра Ядра, – пояснил Гинзбург. – Своего рода адаптометрия. Датчики внутри саркофага фиксируют несколько известных нам видов излучений, производимых артефактом, и отображают посредством увеличения либо уменьшения диаметров окружностей. К примеру, красное кольцо – это плотность фотонов, а желтое – электромагнитные колебания…
– Ближе к делу, док, – поторопил ученого Александр.
– Все то время, что мы проводили наблюдения, картина практически не менялась. До минувшей ночи.
Гинзбург щелкнул по клавишам. Время в правом верхнем углу скакнуло до начала двенадцатого. И тут же часть разноцветных колец увеличились в диаметре, едва не залезая за пределы системы координат. По дисплею забегали маркеры, отмечающие активность артефакта.
– Сейчас вы наблюдаете выброс кинетической энергии Ядра, частично приведший аппаратуру в негодность, – сказал Лев Давидович.
– Каков ущерб? – спросил Александр.
Гинзбург вновь защелкал клавишами.
– Вот взгляните.
Изображение на мониторе сменилось. Вместо инфографики братья наблюдали теперь молодого человека, без сознания лежащего на койке в хорошо оборудованной медицинской комнате. К его телу тянулось с полдюжины электродов.
– Это Игорь Окунев. Когда случился выброс, мы приняли решение опустить на саркофаг дополнительный защитный экран. К тому времени автоматика вышла из строя, и приводить механизм в рабочее состояние