– Как она могла подыграть? Собрать его вещи и дать ему ключ от своей квартиры? – Милана издевательски улыбнулась. – Не видать тебе, Татьяна, трёх богатых мужей. Выйдешь замуж за бедного инженера и будешь жить с ним на одну зарплату всю жизнь.
– Тьфу, тьфу, тьфу. Сама бы вышла?
– В школу на зарплату учителей инженеров не затащишь. Зачем мечтать о несбыточном? – Миланка вздохнула.
***
– Громова, как жизнь? Соскучилась?
– Привет, Миш, что тебе надо? Зачем звонишь?
– Что? Бывшему мужу уже и позвонить нельзя? Мы же остались друзьями.
– Это ты когда решил мне быть другом? Когда квартиру моих родителей делил? Сделай одолжение, не звони сюда больше.
– Грубая ты, Машка. Так и будешь одна без мужика всю жизнь. Неужели не соскучилась?
– Миш, ты что дурак? Прощай.
Я положила трубку. Телефон снова зазвонил. Я выдернула шнур. Зазвонил мобильный, я включила соединение и положила мобилку подальше от себя. Пусть Михаил разговаривает сам с собой, пока не закончатся деньги и терпение.
Завтра тридцать первое октября, а в моей жизни не произошло никаких ярких событий. Тишина и спокойствие, даже как-то скучновато.
У Татьяны появился богатый поклонник. Подруга летала влюблённая, счастливая, окрылённая.
Теория практического романтизма доказывала свою жизнеспособность.
Кофейная гуща потерпела полное фиаско.
В школьном коллективе Миланы никаких изменений по-прежнему не произошло. Теперь мы всё чаще оставались с ней на выходные одни. Татьяна была постоянно занята.
О гадании на кофейной гуще больше уже никто из нас не заикался и даже не вспоминал.
***
– Карпова совсем про нас забыла, вкушает любовь.
– Милан, её можно понять. Николай умный, красивый, успешный. Может быть, она о таком мечтала.
– Машка, ты серьёзно? Карпова мечтала? Да она составила перспективный план развития супружеско-хозяйственных отношений ещё со школы.
– А по-моему, Танька романтик, просто не признаётся в этом, – мне хотелось доказывать обратное.
Я чувствовала острую необходимость защитить романтику наших дней. Искала единомышленников, пыталась переубедить оппонентов.
– Нет в наши дни никакой романтики, Маш. Один быт.
– Ты не веришь в любовь?
– Любовь – это болезнь, а как известно, все болезни лечатся, от неизлечимых рано или поздно умирают. Любовь проходит. Здравый смысл надёжнее.
От таких заявлений у меня оставалось мрачное чувство безысходности.
Учителю ничего не докажешь, он всё знает лучше.
От Миланкиных умозаключений хотелось спрятаться, со страшной и непреодолимой силой потянуло к романтике.
Предсказание подействовало на меня, поселилось в отдалённом участке мозга, в который я старалась не заглядывать.
Кофейная гуща распространялась скрыто изнутри, как инфекция поселившаяся в организме, заражая