– Пусти! Отпусти! Развяжи меня! – Она еще что-то кричала, но не слышала ни собственного голоса, ни его. Перед глазами плавали клочья кровавого тумана, и из-за этих клочьев она не видела Никитиного лица. Хорошо.
– …Слышу, очнулась наша спящая красавица! Очнулась и уже задала Никитосу жару!
Этот веселый, с легкой хрипотцой голос Эльза тоже помнила. И голос, и его обладателя.
– Пригодились ремешки? А, Ник? Ты бы ее без них не удержал. Она бы тебя без них порвала как Тузик грелку.
– Уже порвала, – прохрипел Никита.
– Укусила, что ли? Плохо. – А вот сейчас он не шутил, сейчас он встревожился не на шутку. – Рану обработал? Не хочу сказать ничего плохого, но у нее такой анамнез. Надо будет потом провериться…
– Заткнись! – рыкнул Никита и перестал прижимать Эльзу к койке. – Ты видишь, она не в себе! Ей больно, Ильюха!
И больно, и стыдно, и дозы хочется, а жить нет. Но хуже всего, как ни странно, стыд. Какая она сейчас? Во что одета? Одета ли вообще хоть во что-нибудь? А мылась в последний раз когда? Тогда же, когда вены резала? Если так, то еще ничего, можно сказать, совсем чистая.
Мысли были такие дикие и такие нелепые, что Эльза расхохоталась. Она билась затылком о подушку и хохотала, как сумасшедшая. Впрочем, почему как? Януся всегда говорила, что Эльза чокнутая.
– Все идет по плану, – сказал Илья скучным голосом, но близко к Эльзе подходить не стал. – Абстиненция такая. Я сейчас добавлю кое-что для облегчения симптоматики…
И добавил. И почти сразу же все начало меняться, закружилась палата, и Эльза вместе с ней. Чтобы не упасть, схватилась за Никитину ладонь. Или это он поймал ее за руку, попробовал удержать над бездной, но не сумел. Эльза полетела вниз.
– Дальше что? – Никита сидел на кухне перед чашкой кофе. Кофе он сварил себе сам, Никопольский давно уехал по своим делам.
– Дальше – больше! – Ильюха грузно плюхнулся на соседний стул, потер переносицу. – Дальше оставляю тебя, Никитос, дежурным по больнице. Мне пора, через пару часов на работу. Да ты не дрейфь, все самое необходимое я тебе там на столике оставил. Таблеточки, укольчики… Твоя главная задача сейчас – следить, чтобы она себе не навредила. Ну и выслушивать все, что она о тебе думает. А она сообщит, Никитос! Непременно сообщит, как только очухается. Они все сообщают, такими словами порой обзывают… – Он потянулся, отхлебнул кофе из Никитиной чашки. – Но ты не слушай и не верь. Не верь ни единому ее слову, потому что это не она станет с тобой говорить, а ее абстиненция. В ясном сознании и при трезвой памяти тебе такого ни одна девица бы не сказала, даже Эльза. Особенно Эльза.
– А хорошие новости будут? – спросил Никита, косясь на приоткрытую дверь в спальню.
– Хорошие будут, – Ильюха кивнул. – Зависимость у нее, конечно, есть, но не героиновая. Вены чистые. Во всех явных и неявных местах. Когда анализы будут готовы, я тебе сразу сообщу, а пока просто… детоксикационная терапия. Кстати, о