– Где мы?..
Неужели сержанту нужно было пройти сквозь этот ад только для того, чтобы потом работать на базаре грузчиком? И вдруг он увидел, как из-за палаток вышел и направился вдоль торгового ряда упитанный, лоснящийся парень в черных, ниспадающих на лакированные туфли брюках. Его сопровождали два высоченных амбала. Биденко, тоже увидев его, съежился и, толкнув тележку, сказал:
– Извините, но мне пора.
– Кто это? – спросил Беспалов, хотя с первого взгляда узнал упитанного.
– Вахтанг Гусейнов, хозяин рынка, – ответил Биденко. – Вы что, его знаете?
– Видел однажды, – сказал Беспалов. – Он с дружками приезжал в деревню, где живет моя сестра.
– Лучше бы его не видеть, – произнес Биденко.
– А у меня такое предчувствие, что я ним еще встречусь, – сказал Беспалов. – Чего он здесь ходит?
– Очевидно, кто-то не поделился с ним выручкой.
– Все товары принадлежат ему? – спросил Беспалов.
– Товары принадлежат челнокам. Он их крышует и берет за это деньги.
– А его кто крышует?
– Милиция.
– Теперь все понятно, – сказал Беспалов. – Занимайтесь своими делами. Я пришел сюда посмотреть на местную жизнь. Надо же знать, чем живет народ. За войну совсем отвык от этого.
Биденко, развернув тележку, торопливо покатил ее дальше, а Беспалов осторожно направился за Гусейновым. Торговцы и грузчики подобострастно расступались перед ним, освобождая дорогу. В их безропотной услужливости было что-то рабское, невольно задевающее душу. В советских букварях первой фразой, которую учились писать дети, было: «Мы не рабы, рабы не мы». А здесь вдруг все сразу, забыв, кем были еще совсем недавно, потеряли человеческое достоинство. Причиной всему, конечно, страх. Неужели они боятся телохранителей Гусейнова, кстати сказать, наверняка русских парней, может быть, даже тоже побывавших в Афганистане и на Кавказе? Но, скорее всего, страшны были не телохранители, а само положение торговцев. Выгони их с рынка, – и им останется просить милостыню или помирать с голода. Никакой другой работы в городе нет.
Гусейнов шел, высоко подняв голову, а встречавшиеся ему на пути торговцы кланялись и сгибали спины. Словно подставляли их под щелкающий над ними кнут. Большинства из них он не удостаивал даже взглядом, в сторону некоторых бросал короткие реплики. Они вздрагивали, как от удара, и покорно кивали головой.
Спесь, которую открыто выказывал Гусейнов, была высокомерной, но она не задевала Беспалова. Он хорошо понимал, что Гусейнов не такая уж большая сошка в иерархии местных олигархов. Те, у кого больше денег, не ходят