В тот же день группа нашего героя обзавелась еще одним кошельком, потом еще и побогаче дворянского. Деньги в карман Котовского перекочевали из кармана купца Когана.
Отмечали первый добычливый день в трех километрах от дороги, на которой производили «экспроприацию», в лесу у высокого жаркого костра. Маноля Гуцуляк, ставший правой рукой Котовского, притащил два бочонка темного виноградного вина, на радостях зажарили свиной окорок и нежную телячью ногу. Шумно, вкусно, весело было в лесу, жизнь казалась собравшимся безмятежной, счастливой. Котовский, осушив в один прием полуторалитровый ковш вина, пообещал своим сподвижникам: «Так будет всегда!» И победно вытер рыжеватые, игриво вьющиеся усы.
Жизнь действительно была прекрасной, но, несмотря на романтическую приподнятость момента, на радостное настроение, в котором сейчас находились люди Котовского, забот было все-таки много. Предстоящий ночной мороз, о котором недвусмысленно предупредил багровый закат, – одна забота, скажем так, сиюминутная, кони, которых обязательно надо было достать, поскольку по заснеженному лесу передвигаться на своих двоих было очень сложно, – вторая забота, также требовалось добыть оружие, без которого всякое войско – это не войско, продукты, одежда, конспиративное жилье – все это заботы, заботы, заботы…
Все они свалились на голову атамана, все надо было решить. Чтобы не оказаться на бобах.
Два ограбления, совершенные Котовским первого декабря, остались в бессарабском обществе практически незамеченными, словно бы их и не было, – кроме, наверное, семей купца Когана и помещика Дудниченко, – а вот то, что происходило потом, незамедлительно сделалось достоянием газет.
О Котовском, – фамилия его быстро просочилась в печать, словно бы кто-то был в этом заинтересован, – начали писать. Писали левые, правые, центристы, анархисты, бундовцы, националисты, монархисты, социалисты, гимназисты-революционеры, все, кто хоть немного был знаком с сочинительством, мог оперировать словами и награждать героев участившихся ограблений разными сочными эпитетами.
Из Иванчского леса Котовский перебрался в Бардарский – более густой, более спокойный и близкий душе, что ли. Григорий Иванович сделался героем публикаций едва ли не всех бессарабских газет, но больше всего материалов о нем давали такие издания, как «Бессарабская жизнь», «Друг», «Бессарабец». Именно с их страниц пошла молва о «бессарабском Робин Гуде», который действовал ловко и бесстрашно, изобретательно, всегда появлялся в тех местах, где его не ждали, водил за нос полицию и помещичьих охранников, а чиновникам, творящим беспредел, и владельцам земель, не спешившим рассчитаться со своими батраками, бросал прямо в лицо такие фразы, что те делались бумажно-белыми от испуга. Информация насчет того, что где происходит и кто виноват, у него всегда имелась