– Я хотел показать тебе, прокуратор, что суббота для нашего народа больше, чем закон и традиция – это образ жизни. Суббота для иудеев – это как часть тела для человека. Ведь неудобно существовать без руки или ноги?
– К чему ты это рассказываешь? Разве римляне посягали на священное право иудеев? – Пилат заподозрил, что Каиафа будет обвинять кого-то из его легионеров.
– О нет, справедливейший прокуратор! – поспешил развеять сомнения первосвященник. – Своя собственная червоточина поразила наше дерево, причем страдает нижний венец сруба. Если не удалить заразу, может рухнуть все здание.
– Довольно говорить загадками, уважаемый Каиафа, – устал от эзоповых речей собеседника прямолинейный Пилат.
– Дело в том, что у нас появился пророк.
– Не особенно ты меня удивил.
– Действительно, – согласился Каиафа, – у нас всегда хватает разного рода прорицателей, пытающихся предсказать будущее, но этот тем отличается, что пытается разрушить настоящее.
– Уж не желает ли он отнять у тебя власть?
– Этот поступает мудрее, он извращает священную книгу иудеев, подпиливает сваи, на которых держится все. Иисус из Назарета – так его зовут – исцеляет больных и этим обретает себе почитателей.
– Он совершает хорошее дело, а врачей и в Риме уважают.
– Если бы Иисус лечил только тело… – вздохнул священник. – Он утверждает, что лечит душу… да и тело не лекарствами спасает, но словом.
– Продолжай, – произнес Пилат. Он еще не понял, каким образом Иисус насолил первосвященнику, но прокуратору стал интересен наконец-то его рассказ.
Каиафа, к сожалению Пилата, не стал раскрывать секреты исцелений, но переключился на другое – то, что волновало его гораздо больше, чем чудесное спасение безнадежно больных людей.
– Однажды в субботу шел Иисус с учениками по пшеничному полю, и были они голодны. Ученики начали срывать колосья, мять в руках и есть. Фарисеи сделали им замечание, что в субботу нельзя собирать урожай и заниматься его обмолотом. На это Иисус ответил, что в свое время царь Давид вошел в дом Бога и взял хлеб, который никто не должен есть, кроме священников. И накормил им своих людей.
– Если они умирали с голода, то спасение человека не важнее ли всех условностей? – не удержался Пилат. – Да разве Бог не возрадуется, когда принадлежащее ему сохранит чью-то жизнь?
Каиафа от философствований прокуратора нахмурился, словно наставник, выслушавший ответ самого бестолкового ученика.
– Правила имеют исключения, – пояснил он, – но Иисус желает само правило сделать исключением. «Суббота для человека, а не человек для субботы», – объявил он фарисеям.
– Понимаю