– Входите!
Войдя внутрь, Феликс вмиг выхватил картину целиком: и интерьер помещения, и его хозяина. Строгий кабинет с рабочим столом, закрытым стеллажом для бумаг и парой мягких стульев для посетителей. На белых стенах ничего, кроме многочисленных дипломов и сертификатов в рамках. За столом сидел сухощавый господин, разменявший пятый десяток. Круглые карие глаза, выдающийся нос, напоминающий птичий клюв, поджатые тонкие губы, серо-седые волосы, зачесанные назад колючей, взлохмаченной волной. Сходство с попугаем было настолько ярким, что выглядело даже не карикатурным, а внушало восхищение. В довершение образа на господине были белая рубашка в тонкую синюю полоску и красный галстук.
– День добрый. Нежинский Феликс Эдуардович.
Алексей Натаниилович привстал, пожимая протянутую руку, и предложил присесть. Он так же быстро и цепко рассмотрел посетителя, не упуская деталей. Они обменялись ничего не значащими общими фразами, и Феликс приступил к делу. Он раскрыл стоящий на коленях саквояж и достал завернутый в бумагу кубок.
– Хотел бы узнать ваше мнение, – Феликс принялся разворачивать обертку. – Возможно, все-таки решусь его продать.
Сняв бумагу, он поставил кубок на середину стола. Алексей Натаниилович поглядел на изделие долгим взглядом, затем достал из ящика стола очки с толстыми стеклами и водрузил на нос. Взяв кубок, он поднес его вплотную к лицу и долго рассматривал. Не выпуская кубка из рук, Алексей посмотрел на Феликса поверх очков и произнес шепотом, словно ему внезапно отказали голосовые связки:
– Откуда это у вас?
– Наследство. Я из рода испанских аристократов, семья владела неплохой коллекцией.
– Это авторство именно Бенвенуто Челлини, а не кого-то из его учеников?
– Работа Челлини, его авторское клеймо, не клеймо мастерской.
– Да-да, вижу-вижу, – Алексей перевернул кубок, пристально рассматривая ножку с подставкой. – Невероятно, просто невероятно… нигде не всплывал, не выставлялся… Где же вы его прятали?
– У себя дома, в серванте. Я из него пью вино.
Господин Львовин рассыпался смехом и решил поддержать шутку:
– Пить из кубка работы Челлини – все равно что есть с картины Да Винчи!
– Да, есть в этом некое изящество, – прохладно улыбнулся Феликс.
Он наблюдал за искусствоведом. Чем дольше тот рассматривал кубок, тем сильнее в нем просвечивала одержимость. Карие глаза засверкали и посветлели, лоб заблестел, а колючая волна волос, казалось, сама собой растрепалась еще сильнее. Алексей то и дело сглатывал, отчего над воротом рубашки туда-сюда прыгал кадык. Когда Феликс счел, что он достаточно впал в прострацию, то принялся расспрашивать его об аукционе, где собирался выставлять свое сокровище. Рассказывал господин Львовин быстро, торопясь избавиться от тем, интересующих клиента, и вернуться к единственной