– Сестрааааа! – голос Норы, кричавшей на языке альвисов, срывался.
– Отрубить ей голову, госпожа? – деловито спросил стражник, заломивший правую руку Норы.
– Нет, просто выбросите вон эту сумасшедшую. Наш народ слишком пострадал в эти дни, – обратилась Хильда к зеленоглазой. – Рассудок несчастной повредился.
– А по-моему, почему бы и не убить ее? По-моему, она подслушивала, – улыбнулась раскосая красавица.
Женщина в кресле, казалось, на секунду заколебалась.
– Зачем? Посмотри – грубое платье, грубая неуклюжая речь, кулон служанки – это девица, рожденная на самом нижнем ярусе, любопытная и тупая одновременно, все они такие. Не думаешь же ты, что она шпионка имперцев?
– Пожалуй, она выглядит достаточно наглой для этого, – расхохоталась раскосая. В ее смехе проскользнула нотка безумия.
– Хотя, – красавица брезгливо сморщила точеный нос, – женщины верхних не воюют. И ни один отступник не может говорить на языке пещер и не посмеет в одиночку ходить здесь в темноте.
– Эта служанка, если выживет, еще сможет родить тех, кто станет нашими воинами.
– Но ты моя родная сестра… – Норе казалось, что она кричит, но она только шептала что-то сорванным голосом.
Воин подтащил ее к выходу, намотав растрепавшиеся волосы на руку. Ударом ноги выбросил ее прочь. Дверь за спиной (одна из немногих настоящих дверей в пещерах) с треском захлопнулась. Зато в конце коридора Нора увидела отверстие, через которое проникал свет.
Это был дневной свет.
Глава 14. Поражение
Империя, Пещеры, вечер 24 января 7000 года от Сотворения Мира
Мы выйти под небо хотели – и вот
При солнечном свете лежат
Те братья, чей вечно закончен поход,
Они не вернутся назад.
Десяток Дайгала с трудом пробирался по коридорам верхнего уровня, каждый уголок, все свободное место, занимали спасенные из затопленных ярусов. Они заполнили все боковые комнаты, сидели, прижавшись спинами к стенам, посреди коридора оставался свободным узкий проход, в котором едва могли разминуться два человека. Почти все светильники потухли, факелы горели только в руках солдат, свет их на короткое время отнимал у темноты кусок пространства, и тогда были видны лица беженцев.
Может быть, лучше было бы совсем не видеть их, подумал альвис.
На лицах попеременно отражались надежда, отчаяние, гнев, горе, но чаще всего – бесконечная усталость. Беглецы сидели здесь больше суток, здоровые, раненые и покалеченные вместе, почти все – потерявшие родных во время бегства или видевшие их смерть. Тесно было настолько, что они не могли прилечь, еды и воды не было. Дайгал подумал об иронии судьбы. Спасшиеся от затопления теперь начинают страдать от жажды. Скоро они начнут болеть. Впрочем, так, наверное, не случится – мечи имперцев достанут этих людей гораздо раньше. Иногда сидящие у стен пытались