Где же Лизонькa?. Алиса Антонова

это несколько семейных пар, с которыми мы связаны многими годами жизни. Мы не очень часто звоним друг другу, еще реже видимся. Я даже периодически забываю поздравить их с праздниками и днями рождения. Потом звоню, извиняюсь, стараясь посмешнее выставить себя в этой ситуации. И они смеются вместе со мной, прощают мне не только это, но и мою взбалмошность, возбудимость, мои жалобы, слезы, забывчивость и много еще всего есть у меня, за что меня можно прощать. Мне с ними всегда есть, о чем поговорить, и говорится легко. Можно размышлять о жизни и посетовать на нее, поплакаться на беды и печали. В отсутствие мужа – это мои тылы, и я стараюсь не беспокоить их слишком часто своими проблемами.

      Когда я остро нуждаюсь в них – они рядом. Мои друзья не пойдут за меня в огонь и в воду, не предадут свои семьи, не разорятся ради меня, не отрежут руку. Но всегда подставят плечо. Они – мои психологи, кредиторы и советчики. Они знают всю мою жизнь, все мои беды, грехи, радости и успехи. Они вплетены в канву моей жизни. Они любят и жалеют меня. Сами они в меньшей степени дают повод жалеть себя, по двум причинам. Во-первых, все они мудрей меня по жизни и умеют воспринимать ее в большей степени философски, чем удается мне. Во-вторых, никто из них не одинок. Все они – пары. И все удачные. Одна из них Вера и Сергей.

      С Верочкой Голубевой мы познакомились на первом курсе на картошке, куда отправляли на целый месяц, весь набранный поток студентов. Я, родившись в ближайшем пригороде Питера, тогда Ленинграда, всю жизнь просидевшая за уроками и любимыми книжками, мало знакомая с подростковой тусовочной жизнью, чувствовала себя жуткой провинциалкой в окружении «продвинутых», не закомплексованных ровесников. Кровать Верочки была как раз напротив моей, когда мы жили в бараке на картошке. Увидев ее в первый раз, я была совершенно очарована. Невысокая, изящная, очень красивая, женственная и, главное, совершенно необычная девочка. Единственная дочь очень высокопоставленного родителя, которую привозили в совхоз на машине, всегда изумительно одетая, из поездок домой привозившая множество предметов, улучшающих комфорт нашей барачной жизни. При этом ни тени явного высокомерия, дружелюбная ко всем без исключения или, по крайней мере, сдержанная, она очаровала меня. Я смотрела на эту представительницу советской «золотой молодежи» как на отсвет какого-то другого мира, который был настолько далек, что даже не манил…

      Она жила в районе города, который был ближе всего к этому пригородному совхозу, поэтому на выходные она отправлялась домой и несколько раз приглашала меня помыться и переночевать.

      Я впервые увидела финскую мебель и сантехнику, японскую посуду в ежедневном обиходе. Поразилась, как оказывается все это удобно, продумано, как облегчается повседневность. Причем было видно, что никакого фетиша из этого не делается. Просто родители имели к этому доступ, получали от этого удовольствие и могли себе это позволить. Ложась спать, она подошла ко мне в шелковой