Он протянул мне вино, и все остальные радостно завизжали и потянулись к нему своими бокалами. Капли терпкого вина стали разлетаться в разные стороны, когда зазвенело стекло, а остальное согрело желудки.
Стивен прав, нужно наслаждаться вечеринкой и игнорировать все остальное.
Но тяжелый камень с места не так просто сдвинуть.
Я проснулась от покалывания в руке. Видимо, она пролежала у меня под животом всю ночь, и теперь я ее почти не чувствую. Но, по сравнению с бьющим по голове канем, эта боль была менее ощутимой. «Бум-бум-бум» становилось сильнее и намеревалось вот-вот расколоть череп пополам, как грецкий орех, а потом на фоне этой пытки возник еще один сводящий с ума звук – шуршание, передаваемое через десяток больших стерео-колонок. Я недовольно разлепила глаза, тут же закрыв лицо руками. Слишком ярко, будто бы лежу в больничной палате с люминесцентными лампами. «А что вообще вчера произошло? Почему мне так плохо? Помню день рождения Стиви, лимузин как вернулись домой… А дальше все как в тумане. Почему я в больнице?» Паника кислотой разъедала нервы, грудь, сердце, порождая сильный страх. Я судорожно пыталась все вспомнить, подмешивая в пробелы худшие варианты поворота ночи, и, не выдержав такого давления, резко распахнула глаза. Тот же белый свет ударил яркими лучами прямо в них, заставив слезиться. Через силу я заставила себя привыкнуть к нему, убеждаясь, что нахожусь в больничной палате. Сначала проявлялся белый потолок со странным желтым пятном. Несколько секунд разглядывая эту деталь, я попыталась сесть, и, к своему большому облегчению, увидела вокруг себя знакомые обои, кресла и утопающий в мусоре пол. Нахмурившись, я убрала спадающие на лицо волосы. Что-то недовольно хрустнуло под ногой. Отлично, я все еще в доме Стивена.
– О! С добрым утром, несчастный писатель, – позади раздался бьющий по ушам слишком уж бодрый для обитателей этого дома голос. Скривившись, я обернулась. – Ну, что, голова сильно болит?
В руках Теодора был большой черный мусорный мешок, а на лице сияла насмешливая улыбка. Несчастный писатель?
– Что произошло? – мой голос оказался скрипучим, как старая половица, и протяжным, словно стекающий с ложки мед. В горло, казалось, насыпали добрую горсть песка.
Улыбка Рассела стала больше.
– Вчера мы выявили нового рекордсмена по уничтожению алкоголя. Ты что, специально обучалась этому? В чем твой секрет? Даже Стиви под конец стал переживать за тебя!
Из груди вырвался протяжный звук, с которым я упала на спинку дивана. Вот почему голова так болит. Самое худшее из этого то, что я ни черта не помню. Мало ли чем мне еще удалось прославиться за эту вечеринку…
– Эй, все нормально, – тяжелая рука опустилась на плечо. – Мы все понимаем.
Что они все понимают? Я убрала руки от лица и непонимающе посмотрела на парня.
– Ты о чем?
В глазах Тео читалось вселяющее страх сострадание.
– Ну, ты же…
– Черт