Игра разума. Как Клод Шеннон изобрел информационный век. Джимми Сони

проявлял желания становиться очередным Паскалем, заново открывая уже известные факты. Подобные открытия могли бы сказать много замечательного об их авторах – не получившем образования ребенке или инженере, работающем в новой для себя сфере, – но они бы не сказали ничего нового о мире. Новейшим элементом диссертации Шеннона стал его алгебраический метод, и было бы совершенно удивительно, если бы Шеннон, молодой человек без связей и знакомств, мог убедить генетиков отложить в сторону свои привычные инструменты и начать использовать его. Шеннон понимал это так же хорошо, как любой другой: «Я здорово провел те пару лет, что изображал из себя генетика», – шутил он позднее.

      Сама специфичность метода Шеннона и условия изолированности, в которых он был изобретен, делали его неуместным.

      Помимо восхваления его работы, Беркс и Буш также давали свои объективные оценки возможности того, что данный труд окажет влияние на всю науку в целом. Беркс написала в МТИ, что «лишь немногим ученым удается творчески применить новый и нетрадиционный метод, выработанный кем-то другим, по крайней мере, среди представителей своего поколения». Вместе с похвалой Буш спешил предостеречь своего студента: «Я очень сильно сомневаюсь в том, что твоя публикация выльется в дальнейшую работу, и другие будут применять твой метод, так как в этой области слишком мало индивидов, которые стали бы этим заниматься». Сама специфичность метода Шеннона и условия изолированности, в которых он был изобретен, делали его неуместным. Или же, в лучшем случае, приговаривали его изобретателя к печальной участи генетика-аутсайдера, навязывающего свои условные обозначения скептикам. Для студента, уже снискавшего себе славу одного из самых талантливых молодых инженеров страны, подобное будущее могло показаться малопривлекательным и ненужным. Шеннону, как отметил позднее один из его коллег, «не нужно было портить свою уже сложившуюся репутацию чем-то столь невпечатляющим».

      С того момента и до конца своих дней Шеннон был непреклонен в том, что касалось любых его публикаций: вложив столько сил в научную работу, прилагать новые усилия к общению было не обязательно. Он решал этот вопрос в пользу собственного комфорта, особенно это касалось случаев, не требующих особого внимания. Вот как Шеннон объяснял это позднее: «После того как я находил ответы на искомые вопросы, для меня всегда было мукой подробно описывать их или публиковать (а только так можно получить широкое признание)». Какой-нибудь более напыщенный ученый мог бы добавить что-то о чистой платонической радости открытия. Но только не Шеннон: «Слишком праздное это дело, мне кажется».

      Спустя более полувека после того, как диссертация была представлена Бушу и Беркс, издатели работ Шеннона попросили эксперта в области современной популяционной генетики прочитать потерянную диссертацию и оценить ее непредвзятым взглядом. Они хотели получить ответ на вопрос: в случае, если бы эта диссертация была опубликована и прочитана, имела бы она