– Извини, я не хотела так грубо. Просто… я боюсь темноты.
Михаил никогда не видел в человеке столько страха в глазах.
– Остаться с тобой? – спросил он.
– Боже, нет. Со мной все нормально, не нужно так беспокоиться.
– Ты уверена?
– Да, – ответила Аня.
Михаил вздохнул и перед уходом добавил:
– В соседней комнате горничная, справа от тебя кнопка вызова. Ты можешь вызвать горничную, если тебе что-то понадобится. Я совсем забыл рассказать про эту кнопку, но теперь ты знаешь. И в следующий раз включай свет в коридоре, не ходи в темноте.
Аня обратила внимание на цепочку Михаила. Она не решилась спросить, откуда она у него. Михаил вышел из комнаты, Аня сжала одеяло. Она смотрела на горящий торшер и пыталась до конца осознать случившееся. Этой ночью она не уснула.
Аня встала в шесть утра. Под глазами появились синяки и мешки. Организм требовал сон, но бесконечные мысли не давали уснуть хоть на минуту. Аня накинула халат и спустилась к Михаилу, который доедал завтрак. Она робко села рядом с ним и скрестила руки.
– Я попрошу подогреть, если нужно, – сказал Михаил.
– Все нормально.
Ее тело было таким слабым, что она с трудом удерживала вилку. Аня отломила маленький кусочек яичницы. Аппетита у нее не было, но она заставила себя есть, в противном случае Аня упала бы в обморок от упадка сил. На кухне копошились повара. Михаил молча доедал завтрак и практически не смотрел в сторону Ани, это создавало неловкость.
– Скажи, – сказала Аня, когда Михаил хотел встать из-за стола, – ты веришь, что существуют потусторонние силы?
Михаил отодвинул тарелку и недовольно посмотрел на девушку:
– Ничего подобного не существует. Нет никакого бога, дьявола. Есть только люди и то, что их окружает.
Михаил встал из-за стола, но Аня решилась задать еще один вопрос:
– Тогда, как ты думаешь. Существует ли душа?
Он остановился.
– Наверное. Человек не может быть лишь куском мяса. Возможно, во вселенной все души собираются вместе после смерти. Кто знает. Но я убежден, что нет никого, кто бы управлял этими душами.
Аня не доела завтрак. Не рассказала о случившемся. Она была уверена, ей бы не поверили или вовсе сослали бы в психушку. Она решила, что свяжет произошедшее с беременностью и каким-нибудь образом спишет на гормональный сбой. Единственная, кому она могла рассказать правду, это Вика.
Часы показывали половину седьмого утра. «Еще слишком рано, чтобы звонить ей», – подумала Аня и ушла в комнату.
После полудня Вика пришла к сестре. В комнате было прохладно, работал кондиционер. Вика рисовала за деревянным столом, карандаш скользил по бумаге, издавая шершавый звук. На рисунок падали блеклые солнечные лучи.
– Слушай, я скоро тут мангу нарисую, если ты не расскажешь мне, что случилось. Уже полчаса здесь сижу, – сказала Вика. Она ожидала услышать историю