– Десять минут тому назад, сэр.
– И дали квитанцию?
– А как же, сэр.
– На этот раз ваша аккуратность заслуживает только порицания.
– То есть, сэр?
– Лучше было бы, если бы мы этого радио не получали.
Вебстер почесал затылок. Билькинс задумчиво вертел депешу:
– Видите ли, Вебстер, угольные аппетиты Зуля интересуют меня сейчас не слишком, и мне совершенно наплевать на намерения тех почтеннейших геологов, которых везет сюда Йельсон. Если по пути он их всех угробит, я не буду особенно горевать. Но теперь уже я не могу не сделать всего возможного, чтобы облегчить Йельсону путь и посадку. Достаточно того, что сам старина Йельсон летит сюда к нам, – это искупает половину всех неприятностей. А вот вам, Вебстер, это лишний укор – мы не знали о том, что Йельсон уже настолько поправился, что даже летает. Все это, наверно, сообщалось по радио, а вы прозевали. А вы ведь, наверно, знаете, что Йельсон – мой лучший приятель и спутник во всех прежних походах.
– Не везет мне сегодня, сэр, – сокрушенно пробурчал Вебстер.
– Ну ладно, не огорчайтесь! Попробуйте связаться с Вашингтоном и получить самую точную информацию о том, когда, какие и в какую именно часть Арктики отправились с континентов или собираются отправиться экспедиции. Я уверен, что об этой телеграмме государственного департамента знает уже весь мир и скоро по нашим следам устремится целая вереница всяких авантюристов. Они небось вообразят, что мы уже открыли здесь целый Уэльс с готовым Кардифом. Только хватай.
– О каком Уэльсе вы говорите, мистер Билькинс? – раздался за спиной капитана голос Зуля.
– Все из-за вас, милейший доцент. Целая каша. Придется вам теперь посидеть взаперти в лодке.
– Что вы хотите сказать, капитан? – суховато спросил Зуль.
– Не больше, чем уже сказал, мистер Зуль. Вы еще только собрались по секрету от всего света ставить столбы на островах, которых, может быть, и не существует, и извлекать из их недр уголь, которого, вероятно, природа не удосужилась создать, а Уолл-стрит, кажется, уже выпустила акции полярной угольной компании. Ну и, конечно, не норвежской, а американской.
Зуль на минуту изменился в лице. Глаза его заблестели незнакомым Билькинсу молодым и злым блеском. Но сейчас же доцент взял себя в руки и, как всегда спокойно, принялся пощипывать бороду.
– Тут какое-то недоразумение, мистер Билькинс, его надо выяснить, – медленно произнес Зуль.
– Ну, что ж тут выяснять, доцент? Вот вам радиограмма. Прочтите ее, и все станет ясно.
Зуль быстро пробежал радио и спокойно вернул его Билькинсу. Делано равнодушно он сказал:
– Мне ничего не остается, как подчиниться и самому подвергнуть себя домашнему аресту.
С этими словами он медленно пошел к лодке. Билькинс с сердцем плюнул и выругался:
– Черт их матери в бок! Они готовы из-за лишней тонны паршивого угля испортить человеку настроение на целый день. Мне искренне жаль старика, но ничего не поделаешь, придется урезать практическую сторону его