Keywords: world order; international law; world politics; regulation formats of violence.
В спорах о полицентричном (многополярном) мире XXI в. проявилась незавершенность общей теории миропорядка и международных отношений [Баталов, 2005, с. 6]. В 2000-е годы вновь развернулась дискуссия о «новом функциональном ядре» миропорядка и его отношениях с остальным миром как проблема мирорегулирования [Шаклеина, 2012, с. 36–39]. 2010-е годы, особенно после 2014 г., отмечены концептами, претендующими на вклад в общую теорию нового миропорядка [Киссинджер, 2015; «Концерт великих держав», 2014].
В статье ставится цель рассмотреть теоретические дополнения к теории международных отношений (и миропорядка) и предложить их нормативную интерпретацию. Эти дополнения восходят к проблеме насилия в международных отношениях, а именно его форматирования и обеспечения совместимости разных форматов регулирования. Все актуальнее становится вопрос, насколько эти форматы могут обеспечить относительную устойчивость международных отношений при полицентричном балансе сил. В качестве методов исследования использовались системный, компаративный, исторический.
Последние годы показывают, что достройка общей теории миропорядка зависит от анализа форматов регулирования насилия в международных отношениях. Работы Х. Булла и С. Хоффмана могут служить основой для такого анализа. Следует учитывать и вклад, который сделали Г. Киссинджер, З. Бжезинский, К. Уолтц, Ф. Фукуяма, Э. Баталов, А. Богатуров, Ю. Давыдов, И. Лукашук, Т. Шаклеина, М. Хрусталев, П. Цыганков и др. Формирование и развитие теории насилия, в том числе регуляторов насилия, связаны с именами Т. Гоббса, Г. Гроция, И. Канта, Ф. Ницше, М. Вебера, Ж. Сореля, Т. Адорно, М. Фуко, Н. Лумана, Д. Норта, Б. Вайнгаста, А. Гусейнова, М. Ильина, Б. Капустина, А. Никитина и др.
Без насилия не функционирует ни государство, ни международное сообщество. Ф. Беренскоттер правомерно утверждает, что мировую политику «собирают воедино отношения могущества» [Berenskoetter, 2007, p. 1]. Справедливо утверждение, что политика зиждется на «отсроченном насилии» [Мартьянов, 2010, с. 293], но важно подчеркнуть также нормативное и культурное содержание насилия [Капустин, 2003, с. 6]. Создание соответствующих институтов и норм способствует форматированию регуляторов насилия.
Понятие «международные отношения» отражает целостность, что помогает выявить в качестве форматов регулирования насилия миропорядок, международное право и мировую политику. Эти форматы мы определяем нормативно, связывая их с предложением М. Уайта и Х. Булла, выделявших гоббсианскую, гроцианскую и кантианскую традиции [Давыдов, 2003].
Гоббсианская (реалистская) традиция соотносима с образованием формата миропорядка, поскольку Т. Гоббс признавал ограничение мощи и амбиций одного государства с помощью мощи другого, что способствовало институционализации баланса сил. Так можно объяснить