Россия и современный мир №3 / 2016. Юрий Игрицкий

возникновение у него перспективы проводить политику, более ориентированную на собственно европейские интересы, а они в значительной мере связаны с Россией, особенно в области безопасности. Да и в экономике тоже. Как показала история с санкциями и контрсанкциями, российский рынок оказался более важным для ряда стран ЕС, в частности Франции, Италии, Испании, Греции, чем представляли в самой России. Контрсанкции особенно негативно сказались на сельскохозяйственном секторе этих стран, который и без них переживал большие проблемы. Сельскохозяйственные производители в ЕС немногочисленны, но очень активны в политическом плане и у них есть возможности дать почувствовать свое недовольство не только своим правительствам, но и широким массам потребителей.

      В конфигурации Европа – США – Россия у нашей страны появляются определенные возможности «отыграть назад» хотя бы часть геополитических потерь, связанных с поражением на Украине. США в результате украинского кризиса сумели вбить клин между Европой и Россией, а также между Украиной и Россией, что было их стратегической целью с момента распада СССР. Между тем движение ЕС к большей самостоятельности, его возможное сближение с Россией, перспектива более продвинутых, чем сейчас, договоренностей между ними по Украине являются для Вашингтона «стратегическим кошмаром». Очевидно, что и киевские власти, хоть они и ориентируются сейчас больше на США, вряд ли смогут долго игнорировать такую реальность.

      Разумеется, на данном этапе речь идет лишь о потенциальных возможностях. В какой степени они реализуются, зависит прежде всего от того, какие уроки европейские элиты извлекут из «брексита», а также из итогов референдума в Голландии в апреле нынешнего года по соглашению об ассоциации с Украиной. Они, как и в 2005 г., напомнили, что в ЕС, кроме так называемой «евро-бюрократии», кроме государств-членов и, соответственно, национальных элит, есть еще и народы, которые в условиях демократии являются источником власти. Отрыв от них «евро-бюрократии» и космополитизированного большинства этих элит явился одной из главных причин недовольства избирателей в том и другом случае.

      По одному из французских телеканалов передавалось интервью с молодой английской избирательницей, проголосовавшей за «брексит». Ранее эта англичанка работала в структурах Европарламента и Еврокомиссии. Она охарактеризовала 40 тыс. человек, занятых в них, как закрытую касту (с огромными заработными платами и дипломатическими привилегиями), которая полностью оторвалась от собственных народов и по сути никем не контролируется. «Эти люди, – сказала она, – не просто решают, как жить нашим народам, они чем дальше, тем все мелочнее регламентируют эту жизнь». Это интервью объясняет, почему, например, многие английские фермеры, получавшие субсидии от ЕС, также проголосовали за выход Великобритании из него. Ведь взамен им диктовали, что и как выращивать, а зачастую требовали уничтожать урожай и забивать скот