Бисмарк. «Железный канцлер». Николай Власов

тебя перед Господом и по велению моего сердца, и чтобы иметь в этом чуждом мире пристанище для моего сердца, где его не заморозят холодные ветра и в котором я найду тепло родного камина, к которому я приникаю, когда снаружи штормит. (…) Нет ничего, за исключением милости Господа, что было бы мне дороже, роднее и нужнее, чем твоя любовь и родной очаг, который с нами даже на чужбине, если мы вместе» – писал он Иоганне в мае 1851 года[116]. Его письма той поры красноречиво свидетельствуют о той нежной привязанности, которую он испытывал к своей супруге и которую всячески стремился подчеркнуть, чтобы укрепить отношения, все еще находившиеся в состоянии развития.

      8 мая Бисмарк получил ранг тайного советника. В этот же день он встретился с королем, который на прощание дал ему продолжительную аудиенцию. Фридрих Вильгельм IV отметил, что новый посланник, по всей видимости, человек весьма мужественный, поскольку согласился заняться совершенно незнакомым ему делом. Сам свежеиспеченный дипломат не закрывал глаза на предстоящие сложности и не страдал излишней самоуверенностью. «Предвижу, что это будет неблагодатная и полная опасностей служба, на которой я при всем старании утрачу расположение многих людей» – писал он жене[117]. Не исключено, что, перекладывая ответственность на высшие силы, он стремился успокоить не только супругу, но и себя самого. Понимая все риски и трудности, Бисмарк, тем не менее, активно добивался своего назначения; будущий «железный канцлер» понимал, что путь наверх подразумевает готовность брать на себя непростые задачи. Более того, он собирался решать эти задачи так, как считал нужным сам.

      От нового прусского посланника ожидалось, в первую очередь, конструктивное сотрудничество с Австрией. Это не означало, что он должен был следовать указаниям из Вены, однако, как пишет Лотар Галл, «от него ждали, что он будет соблюдать определенные границы и постоянно учитывать главный интерес – консервативную солидарность»[118]. По всей видимости, изначально Бисмарк не только не возражал против этого открыто, но и сам в значительной степени разделял подобные взгляды.

      Окончательное назначение состоялось 15 июля. «Человек, которого в нашей стране многие почитают, а некоторые ненавидят за его рыцарственную преданность и за его непримиримость к революции. Он мой друг и верный слуга и прибывает со свежим и живым воплощением основ моей политики, моего образа действий, моей воли, и, добавлю, моей любви к Австрии и Вашему Величеству» – так прусский король позднее отрекомендовал Бисмарка в письме к молодому австрийскому императору Францу-Иосифу[119]. Неизвестно, насколько искренним был прусский монарх и понимал ли он, как далека от истины данная им характеристика. Новый посланник имел свое видение прусской политики в германском вопросе и вовсе не был настроен на безоговорочное сотрудничество с монархией Габсбургов – впрочем, как и на однозначное противостояние.

      Учитывая его взгляды на интересы Пруссии, Бисмарк был просто обречен в недалеком будущем оказаться