– Если бы в пломбированном вагоне перевезли бы не Ленина, а трех американских капиталистов – как бы расцвела наша страна!
Благородный неулыбчивый Илья Богородский скороговоркой сказал:
– От нашего византийства можно освободиться, только изменив Систему, кстати, мирно. Мы создали ячейки по всем регионам.
– Га! – ощерил зубы телеведущий Данг, и поправил пуговицу наглухо застегнутого розового френча. – Куда вам, шутам гороховым, против государственного ресурса!
Он мстил «этим либерастам» за то, что те беспрестанно хватали его за икры, обвиняя в лжепатриотизме и покупке дворца за границей.
Холмогоров с вдохновенной обидой кричал:
– Хаете прошлое, забывая, что жили в полете, создавали новую эпоху, пускай и утопию. Коммунизм – это тысячелетняя мечта человечества, и ее не опоганить никому!
Это было так, недаром и к середине двадцать первого века компартия существует.
Нелюбин едко усмехнулся.
– Вы превратили мечту в пустоту алхимической пробирки, зачинающей «нового человека».
От мизантропа Нелюбина исходило нечто, отчего у окружающих вспыхивали озарения о себе и жизни.
– Человеческая особь – существо, знающее, что оно смертно, но чувствующее себя бессмертным. Эта трагическая коллизия определяет историю человечества. Утрата светлого будущего воспринимается болезненно. Смутные сокровенные чаяния связывает с мифическим будущим. Это за них жертвуют во время войны.
– Откуда ты это вычитал? – взревел Холмогоров. – Из старых истин?
– В разных эпохах бродят одни и те же истины, – возвестил Нелюбин и невозмутимо продолжал: – А мавзолеи – это нечто сакральное, построенное на сокровенном желании бессмертия. Мавзолей неприемлем с точки зрения материализма, но входившие в него проникались ленинизмом больше, чем прочитали бы все его тома. Вождь живее всех живых. Иррациональная изнанка нашего воинствующего материализма. Отрицая бессмертную душу, настаивают на сохранении праха. Памятники – напоминание, кого воскресить в первую очередь. Не этот ли секрет скрывается за уставами всех тайных обществ?
Он восхищал нас откровенностью, обнажающей и очищающей все существо каждого небывалым контрастом. Его называли телекиллером, по аналогии с известным в прежние времена политологом, хотя он никогда не работал на телевидении. Я был покорен обаянием его интеллекта. Откуда этот «сумрачный гений»? Он выдержал страшные нападки за то, что выворачивал наизнанку все дерьмо оппонентов, был лишен голоса в прессе, и сейчас работал в нашем веб-сайте, сделав его скандально известным.
Игорь оживился, словно внезапно осененный:
– Бери дальше. Воскрешение одного вождя, как бы воскрешающее всю нацию, – это омертвление. По учению Николая Федорова