– Не говори ерунды, – нервно отвечает Лилиан и тянется к бутылке с вином, чтобы налить себе ещё. Я наклоняюсь вперёд и перехватываю её руку.
– Может, ты не будешь так много пить? – с вызовом спрашиваю я.
– Тебе-то какое дело? – Лилиан заметно нервничает и больше не пытается это скрыть.
Она резко выдёргивает свою руку из моей и брызги вина попадают на ковёр. Но она, кажется, этого не замечает.
Я тяжело вздыхаю и иду на кухню за полотенцем. Здесь всё так же красиво и чисто, за исключением нескольких коробок из-под готовой еды. Я беру со стола полотенце и возвращаюсь обратно в гостиную.
Лилиан не сдвинулась с места, но так и не налила себе вина. Она разглядывает свой маникюр, а щёки её пылают. Я опускаюсь на ковёр у её ног и пытаюсь оттереть капли вина.
– К чёрту это, Этан, – говорит она резко. – Ты пытаешься быть хорошим?
– Кажется, это ты пытаешься, но у тебя ничего не получается, – произношу я и смотрю на неё снизу вверх.
– Ты не имеешь права меня судить, – произносит Лилиан нервно. Она встаёт из кресла и пересаживается на диван.
– Тогда и ты перестань, – спокойно отвечаю я. Встаю, кладу полотенце на столик и сажусь в кресло, где ещё минуту назад сидела Лилиан.
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает она жалобно. – Зачем мучаешь меня?
– Я защищаю свою дочь. Какое мне до тебя дело? – отвечаю я и чувствую, что снова злюсь.
– Она – моя сестра, – кричит Лилиан и вскакивает с места. – Пойми это, наконец! Ты не можешь спрятать её ото всех.
– Не ото всех, а только от тех, кто может причинить ей боль, – поясняю я и тоже встаю.
– Но так ты делаешь больно мне, Этан! Разве ты этого не понимаешь?
– Не вижу ни единого повода, по которому меня это должно было бы волновать, – как можно равнодушнее произношу я, хотя знаю, что это ложь.
– Ты просто невыносимый! – кричит Лилиан. Она мерит шагами комнату и потирает пальцами виски. – Пойми ты, наконец, что я не хочу обижать Эйвери. Я хочу стать частью её семьи. Неужели ей не нужен ещё один родной человек в этом мире?
– У неё есть я. Разве недостаточно? – спрашиваю я, Лилиан вскидывает руки.
– Господи, ты что – такой незаменимый? Как можно быть настолько эгоистичным? Ты хочешь запереть её в клетке, но спроси себя, что она скажет через пять, десять лет, когда узнает о существовании сестры, с которой ты запретил ей видеться? Простит ли она тебя за то, что ты лишил её родного человека?
Слова Лилиан болью отзываются в моём сердце. Какой-то частью души я понимаю, что она права. Но также знаю, что поступаю правильно.
– Я расскажу ей тогда, когда она будет в состоянии сама решать. И она меня поймёт, – уверенно произношу я, хотя на самом деле почти не верю в эти слова.
– Боже,