Независимое Силезское государство Гинденберг – ранее польские города Ополе и Вроцлав (ранее – немецкие города Опельн и Бреслау, ранее – прусские города… и т. д., и т. д.) и их окрестности – было этаким тевтонским островком в славянском море. Польша под принуждением ЕС, ООН и НАТО признала родину этнических силезийцев, но отказалась предоставлять молодому государству новую землю в качестве моста к Великой Германии. Гинденберг ответил введением драконовских визовых требований для поляков, на что Польша ответила искусственным снижением обменного курса злотого и гинденбергской марки до самого дна.
Не обходилось и без территориальных споров, пограничных операций, польских военных учений в паре метров от забора Гинденберга. Гинденберг же неофициально предлагал свои услуги в качестве убежища для самых богатых и могущественных боссов польской мафии и отказывался подписывать со славянским соседом договор об экстрадиции.
Последние разборки касались смены ширины колеи руководством Гинденбергской железной дороги. В ответ Польша ввела эмбарго на почтовые отправления в Силезское государство.
Все считали, что в конце концов ситуация устаканится. До тех пор полякам, желающим посетить Гинденберг, приходилось платить тысячи злотых и ждать визу шесть месяцев, а гинденбергцы, желающие посетить Польшу, обнаруживали, что одна Г-марка стоила около четырех грошей; польские поезда не могли пересекать Гинденберг по пути в Познань и к границе Великой Германии, а доставка почты в Гинденберг находилась в состоянии хаоса.
Пока поляки ссорились с гинденбергцами, кабели передачи данных и телефонные линии либо прослушивались, либо перерезались, а все частоты радио, телевидения и спутников глушились. Никто в Польше в пяти километрах от границы не мог посмотреть телевизор или воспользоваться вайфаем.
Руди казалось, что все это нелепо, но очень по-польски. Есть старая поговорка, что поляки несчастливы, пока им не будут говорить, что делать. Руди замечал, что на самом деле счастье полякам доставляло слушать, что им говорят, а потом делать ровно наоборот.
Банхоф-Бреслау был полон света – колоссальный клин из стекла и трубчатой стали, вставленный в сердце старого польско-германского города. Он был поразительно чистым. Руди слышал даже эхо собственных шагов по мраморному полу, пока шел от платформы к главному входу. Сразу за автоматическими дверями он остановился и широко раскрыл глаза.
Не один вокзал – весь город был полон света.
Хотя Великая Германия давно отказалась от конституционных притязаний на земли Западной Польши, все, в общем, понимали: Берлин действительно рад, что этнические силезцы наконец обрели свой дом. Великая Германия была уже не такой великой, как прежде, распадалась на всё более мелкие и анархические автономные регионы, так что перспектива