Компания пережила семьдесят двух председателей и три полных состава голосующих членов. Она породила почти такую же огромную и неповоротливую бюрократию, как та, что когда-то руководила ЕС. Поистине колоссальные суммы исчезали, находились вновь, снова исчезали.
Наконец Линия достигла Чукотского полуострова во время метели библейского масштаба. Самые ироничные комментаторы предполагали, что следующим очевидным шагом станет прокладка туннеля к Аляске.
Но Компания запустила только один сорокавагонный Трансъевропейский экспресс – поездка в честь открытия от Португалии до Сибири и обратно для прессы, лидеров государств и политий, через которые проходила Линия, и каких-то неприметных личностей, присутствие которых никто не объяснял. Затем она объявила себя суверенной территорией и даровала гражданство всем своим работникам.
Вполне возможно, это с самого начала и было целью всего предприятия.
Говорили, чем больше у народа станций Линии, тем она важнее. Чушь, конечно, но поляков раздражало, что, хотя Линия пересекала их страну с запада на восток, на ее территории находилась только одна станция. У большинства стран их было две или три; даже у некоторых политий было две.
Польское правительство делало вид, что не замечает этого очевидно просчитанного афронта. Конечно, когда польское правительство делает вид, что чего-то не замечает, это сопровождается вотумами недоверия, а если они не помогают, то ведет к массовым отставкам. А если не помогает и это, схлопывается все правительство. Премьер-министр пытается уйти в отставку, сейм отказывается ее принять, какое-то время все так и ползет своим чередом, потом следующие выборы выигрывают коммунисты – извините, социал-демократы. Так продолжалось десятилетиями. Поляки давно перестали удивляться процессу, хотя он всегда сопровождался потрясающими публикациями в журналах вроде «Тайм»/«Стоун».
Не менее очевидным афронтом было и то, что единственное польское консульство Линии даже не располагалось в столице. Познань очень гордилась своим консульством. Город многие века был главным бастионом на западной границе Польши, и через него уже проходила железнодорожная линия Париж – Берлин – Москва. Познаньцам казалось вполне логичным, что здесь же место и Линии, и они с энтузиазмом согласились на снос большого количества недвижимости, чтобы уступить дорогу ветке.
Это так разъярило правительство, что поговаривали даже об отделении Познани от Польской Республики и создании новой политии, но в какой-то момент вмешались холодные головы и решили, что все же предпочтительнее иметь консульство Линии во все еще польской Познани и лучше высасывать неизбежные финансовые прибыли ради общего блага, поэтому министры центрального правительства часто пытались