Колодец являлся местом встреч поселковых баб. Они собирались вокруг него и чесали языками до тех пор, пока вода в вёдрах не покрывалась тонкой ледяной корочкой. Кутеиха, как правило, стояла в стороне и слушала всё, о чём трезвонили бабы. Потом она переиначивала информацию на свой лад, как ей хотелось, и «по секрету» передавала новости налево и направо. И шла гулять сплетня по посёлку!
Катерина избегала встреч с бабами по утрам, не хотела видеть их насупленные лица, не желала слушать отвратительные слухи о себе. Старалась выбирать более позднее время. Но иногда встречи всё же происходили. Пока она шла к колодцу, бабы выныривали из ворот, словно заранее следили за ней сквозь щели в заборах, выстраивались в молчаливое кольцо, заглядывали ей в лицо и следили за каждым движением. Скрипел несмазанный ворот, гремела тяжёлая цепь, шумно сопели бабы, переводя дух от быстрой ходьбы. Катерина наполняла вёдра, цепляла их на коромысло и спешно удалялась. Вдогонку слышался бабий говорок, до уха доносилось: «Потому и не уезжает, что золото не нашла пока». Трудно привыкнуть к подобным встречам – тяжёлый осадок в душе остаётся на весь день. Кутеиха жужжала бабам в уши про золото при каждой встрече, добавляя всё новые и новые домыслы. Будто бы и вернулась-то Катерина из Перми только из-за того, чтобы завладеть им. Гайворонский удавился неожиданно и не успел передать золото дочери. Один Роман теперь знает, где оно зарыто. Катерина ждёт встречи с ним, чтобы поделить богатство. Видимо, Трофим с Петром спьяну сболтнули что-то про разговор с Гайворонским, а Кутеиха тут как тут: насочиняла, наплела с три короба. Вот и гудят бабы, будто пчёлы в улье, да шушукаются по углам между собой.
Нашлись в посёлке и такие люди, которые пожелали «конфисковать незаконные драгоценности и вывести на чистую воду отпрысков предателя».
Возвратилась как-то Катерина с работы, а дома – беспорядок, всё вверх дном. По всей видимости, искали золото. Села она посреди комнаты, разрыдалась.
«Серёжа, миленький, где ты есть? Хоть бы показался ненадолго – всё легче мне будет! Задавят ведь бабы меня, растопчут в пыль. Ты один знаешь: не виновата я ни в чём! Это отец сделал меня прокажённой. Приди ко мне, появись на часок. Очень тебя прошу. Слышишь? Трудно мне без тебя, Серёженька». – Катерина сидела на полу, рыдала, размазывая слёзы по лицу. Потом взглянула в угол, уставилась на икону. «Господи! Ну, за что мне такое уготовано? Что плохого я сделала? Чем прогневила тебя? Ответь мне: почему я расплачиваюсь за грехи отца своего?» В мыслях ли это пронеслось, или же было произнесено вслух, Катерина, очнувшись, так и не поняла. Медленно поднялась, продолжая всхлипывать, принялась наводить порядок.