Впрочем, вопросами психологии, а также общественным мнением наверху тогда просто не интересовались, и Хрущев не был исключением из общего правила.
Весьма ощутимый удар по личным хозяйствам колхозников нанесла кампания «догнать и перегнать». Некоторые местные руководители, стремившиеся выполнить обязательства по сдаче мяса государству любой ценой, принуждали колхозников сдавать личный скот в счет госпоставок. «Рязанское дело», закончившееся самоубийством секретаря райкома Ларионова, – только одно звено в той цепи произвола, который позволяли себе местные чиновники в ходе пресловутой кампании.
Следующим шагом на пути ограничения личной собственности крестьян стало принятие в 1961 г. новой Программы партии. На фоне главной программной идеи – движение к коммунистическому будущему – личные хозяйства казались досадным «пережитком капитализма» и должны были исчезнуть, по крайней мере, в течение отведенных 20 лет. Столь же «буржуазной» в свете партийной программы выглядела и ставка на материальный интерес. Во времена Хрущева получила развитие другая тенденция, тяготеющая к уравнительному принципу распределения заработной платы и общественных благ: повышение минимальной заработной платы, рост выплат и пособий из так называемых общественных фондов потребления, безусловно, решили ряд социальных проблем для малообеспеченных групп населения, но этот процесс имел и оборотную сторону – падение престижа высококвалифицированного труда.
Примерно за два года до отставки Хрущев вновь возвратился к идее материального интереса, размышлял над экономической реформой и даже санкционировал дискуссию по этому вопросу. Он снова сделал ставку на эксперимент, в данном случае весьма перспективный. Но он опоздал: «экспериментальный период» для политики реформ уже закончился,