Только Милисент с ее необычайно острым слухом могла расслышать столь оскорбительную реплику. Значит, он жалеет своего братца, связанного словом с подозрительной особой. Никто не сострадает ей, вынужденной терпеть жестокое чудовище! Но когда мужчины сочувствовали женской участи?!
Милисент ловко, как белочка, скользнула по стволу и спрыгнула на землю прямо перед мордой лошади. Животное испуганно попятилось, но девушка немедленно протянула руку и произнесла несколько слов на древнесаксонском. Конь тут же потерся носом о ее ладонь.
Рыцарь недоуменно моргнул, но девушка, не обращая внимания на его удивление, негодующе выпалила:
– Да, твой брат достоин жалости, ибо не обретет ни мира, ни покоя в вынужденном браке.
И уже шагнула было к зарослям, но, услышав его голос, снова остановилась.
– Интересно, грязь служит тебе прикрытием, или ты попросту считаешь, что вредно часто мыться?
Милисент круто повернулась. Какое, спрашивается, ему дело?!
– Что еще за грязь? – прошипела она.
Рыцарь улыбнулся. У глаз собрались морщинки.
– На лице и руках, леди, та, что плотным панцирем покрывает кожу. Весьма надежное средство, мешающее посторонним разглядеть женщину под маской оборванца. Вы намеренно это проделываете или просто давно не видели собственного отражения?
Милисент скрипнула зубами.
– Пусть тщеславные дурочки часами глядятся в зеркало, и хотя это вас не касается, я моюсь раз в неделю – куда чаще, чем другие.
– В таком случае, – хохотнул незнакомец, – на этой неделе, вероятно, вам еще предстоит залезть в лохань.
Милисент едва сдерживалась, чтобы не вытереть лицо рукавом и проверить, не лжет ли насмешник, но что-то подсказывало ей грустный ответ. Недаром Джоан то и дело оттирала физиономию сестры от грязи и сажи, если, конечно, Милисент удавалось выстоять на месте хоть минуту. Но домочадцы словно ничего не замечали, и она привыкла ходить неумытой. Впрочем, какое это имеет значение? Как глупо и… и по-женски тщеславно заботиться о своей внешности!
Теперь она назло чужакам не станет мыться, по крайней мере пока Вулфрик не уберется из Данбера, чего, по всей вероятности, не придется долго ждать. Если уж его братец заметил, какая она чумазая, сам Вулфрик наверняка сделает все, чтобы избавиться от такой невесты.
Поэтому Милисент, мило улыбнувшись на прощание, бросила:
– Советую побеспокоиться о себе, сэр, боюсь, у вас просто не будет времени потребовать горячей воды, прежде чем вас выкинут из замка.
И с этими словами нырнула в чащу и мгновенно исчезла из виду.
Глава 8
Милисент, пропустившая и обед, и ужин, сейчас буквально умирала с голоду, но слишком спешила к отцу, чтобы тратить драгоценное время на кухне. Дело в том, что Найджел, слывший рабом привычек, отправлялся спать каждый вечер в одно и то же время, даже если в замке было полно гостей. Оставалось выбрать подходящую минуту, пока он еще не успел мирно захрапеть.
Девушка прокралась в небольшую каморку перед покоями отца, где ночевали