Политическая наука №1 / 2015. Партии в соревновательных и несоревновательных политических системах. Коллектив авторов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Скачать книгу
Лидеры ЕР разделяли свойственные режиму взгляды, согласно которым правительство должно быть скорее «профессиональным», нежели партийным. «Непартийность» российского правительства стала глубоко укоренившейся традицией: в апреле 2008 г. членами ЕР были только три министра из 22. […] Однако в отличие от Ельцина Путин ассоциировал себя с партией, контролирующей под его руководством органы представительной власти. Возрастало доминирование ЕР в региональных собраниях – как результат принятого в 2003 г. закона, согласно которому не менее половины депутатов там должны были избираться по партийным спискам [Kynev, 2009]. Такое положение вещей было усугублено в декабре 2004 г. отменой губернаторских выборов и переходом к назначению глав регионов президентом. В декабре 2005 г. доминирующая партия получила право выдвигать кандидатов в губернаторы, а в 2009 г. было введено правило, согласно которому именно она предлагала президенту три кандидатуры. К этому времени подавляющее большинство губернаторов (80 из 83 в 2010 г.) вступили в ЕР, а партия контролировала большинство мест в 81 из 83 региональных парламентов (исключение составили Санкт-Петербург и Свердловская область). В начале 2012 г. ЕР объявила, что в ее рядах состоит почти 2,5 млн членов, в том числе много молодежи, доля которой постоянно растет. Социальной основой партии тем не менее оставались чиновники – почти две трети ее членов были государственными служащими. Ключевые ценности партии были ценностями этого класса, сочетая антикоммунизм с либеральным консерватизмом и апологией капитализма.

      В период президентства Д. Медведева многие комментаторы отмечали, что возрастание роли ЕР естественным путем усилит роль «политического фактора» и уменьшит влияние неполитических и лоббистских группировок [Pavlovsky, 2010, p. 3; Remizov, 2010, p. 4). Усиление ЕР позволило бы ограничить административный произвол и сделать политический процесс более прозрачным. Однако без фундаментальных перемен в культуре принятия решений это в лучшем случае только временно задвинуло бы проблему на второй план. Возникновение монопольно правящей партии привело бы не к политизации соперничества различных групп интересов, а скорее к бюрократическому соглашению основных корпоративных игроков – чиновничества, крупного бизнеса и военных. Трансформация ЕР в «правящую партию» превратила бы тандем в триаду, и поэтому режим заблокировал эту возможность. Россия не последовала по пути той же Мексики, где кандидатура президента, прежде чем быть выдвинутой на всеобщее голосование, предварительно утверждалась Институционно-революционной партией (ИРП), или Японии, где премьер-министра традиционно выбирает Либерально-демократическая партия (ЛДП). […]

      Функционируя в качестве инструмента режима, партия не смогла развиться в независимый институт общественно-политического представительства и вернулась к классической советской мобилизационной модели. Пользуясь терминологией Хейла, многие «заменители партий», в первую очередь лоббистские и бюрократические группировки,