Если «я» и «другой» взаимно ориентируют свое поведение, то пространственная достижимость (непосредственно или через средства коммуникации) входит в смысл этого поведения. Пространство может приобретать смысл временного измерения: я не посылаю письмо, зная, что оно не успеет дойти к сроку. Или же: я посылаю сообщение в расчете, что продолжительность его прохождения изменит его смысл. Большое пространство взаимодействия должно быть большим именно по смыслу, а не по физической характеристике. Я ориентируюсь при посылке письма не на абсолютную величину пространства, но на наличие средств коммуникации, на отлаженность почты, на социальную допустимость эквивалентной замены: бумаги – телефонным звонком, документа на оригинальном бланке – телексом или факсом. Но некоторый остаточный момент объективности мог бы оставаться: то, что находится в пределах личной досягаемости, передается иначе, чем то, для чего необходимы средства сообщения. Однако и этот момент может быть снят, например, правилами бюрократической процедуры: иную бумагу нельзя послать иначе, чем с посыльным, даже в соседний кабинет. Не то чтобы величина пространства вовсе не играла никакой роли, но прежде она должна получить социальный смысл. Мы видим это – подходя тем самым ближе к нашей основной теме – на примере государственной границы. Так, государственная граница проходит не только между участниками телефонного разговора в Москве и Париже, но и между москвичем и парижанином в разговоре с глазу на глаз, будь то в Москве или Париже. Но эта ситуация не возникла бы в диадическом взаимодействии, если бы до этого смысл границы не со-определил всей сети социальных коммуникаций на некотором политико-географическом пространстве. Посмотрим теперь на примеры более сложные.
Пресекаются ли на государственной границе, скажем, все торговые или культурные связи (вопрос, который мы уже затрагивали выше)? Как когда. Зиммель говорит о взаимовлиянии городов, но внутри государства. Однако товар – по самому смыслу товарности – есть нечто обмениваемое. Смысл действия товарообмена не соопределен политическим пространством, если берется в чистом виде. Размещение в пространстве товаровладельцев ничего не меняет в том, что обменивают они именно товары. При этом и величина пространства – хотя она учитывается здесь так же, как и в рассмотренных выше примерах, – не влияет на самый смысл товарности. Другое дело, если