Литературоведческий журнал №37 / 2015. Коллектив авторов

сказать, что его аллегорическая интерпретация часто выходит за рамки иносказательной поэтической аллегории. Многосмысленное толкование прослеживается лишь отчасти – в его понимании Данте-персонажа, сочетающем представление о нем как «примере человека вообще» и некоторый биографизм. В разъяснении образов Беатриче и Вергилия комментатор придерживается существующей традиции, видя в первой воплощение теологии (Св. Писания), а во втором – рассудка. Вместе с тем в отдельных случаях он выделяет тропологический смысл, отличный от смысла аллегорического. Как правило, это касается общего содержания комментируемой песни, а не толкования конкретного образа. Например, завершая изъяснение VIII песни «Чистилища», Лана пишет: «…тропологический смысл – направлять наши устремления не на преходящие предметы (non mettere nostro intento nelle temporali cose), а на духовные, которые вечны, и в них пребывает постоянство или блаженство (in loro rimane ogni fermezza o beatitudine), как сказано в Псалме: На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек и т.д.»41.

      Говоря о целевой причине поэмы, комментатор расширяет указания самого Данте, рассматривая ее в трех аспектах: «Первый – продемонстрировать изящество речи (manifestare polita parladura). Второй – рассказать множество новелл, которые иногда весьма уместны для слушания в качестве примера (narrare molte novelle le quali tornano molto a destro ad udire per esemplo alcuna fiata). Третий и последний – изъять живущих на этом свете людей из бедственной жизни в грехе и привести их к добродетельному и благородному состоянию (rimuovere le persone che sono al mondo dal vivere misero e in peccato e produrli al virtuoso e grazioso stato)»42. Только третий вариант «целевой причины» заимствован из «Послания», а два первых отражают возрастающую важность художественной стороны произведения для его интерпретаторов – даже тех, которые склонны выдвигать на первый план теологическую составляющую текста.

      Университетской теологической традиции отвечает не только accessus, но и собственно текст комментария – особенно в том, что касается источников и параллельных мест. В отличие от Грациоло Бамбальоли Лана практически не ссылается на классиков, но очень часто прибегает к теоретическим рассуждениям, нередко уходя в пространные отступления, связанные с текстом «Комедии» лишь исходным пунктом. Так, вступление к IX песне «Ада» превращается в довольно подробный трактат о ересях в их отношении к католической доктрине. Эта тенденция только усиливается в «Рае», где отступления распространяются из вступлений к песням на собственно глоссы.

      Еще один характерный для этого комментария момент – наличие в нем своего рода «новеллистического» начала43. Мифологические или исторические реалии, требующие разъяснения, дают автору повод рассказать очередную занимательную историю или анекдот. При этом, как отмечает Л. Рокка, эти повествования свидетельствуют о плохом знакомстве комментатора с классическими текстами44. Многие из сюжетов он знает не по оригинальному источнику, а по средневековому пересказу, иногда смешивая между собой несколько историй. В плане исторических сведений он также опирается на средневековые легенды, сообщая читателю множество занимательных деталей и анахронизмов, как, например,