Ей ни разу не дарили цветы.
Никто.
Стоило только придти или оказаться поблизости как те, кто мог бы стать её кавалерами убегали, делая охраняющие знаки или падали замертво, чтобы уже не подняться. Горевала в тоске и муке невыразимой долгие годы красна девица, пока, однажды, не нашелся молодой человек, разглядевший и с первого взгляда влюбившийся в неё. Но, подарив цветы, упал и он, как многие до него.
С тех пор она взрывает себя в небе, жажда вновь ощутить полноту испытанных тогда чувств, чтобы ими попытаться как-то заглушить своё горе, возвещая о наступлении нового дня.
Замалчивание
Исписанные стены домов и подъездов позволяют составить полное мнение о жителях города и того, чем они живут.
Если попробовать объединить их, то получится примерно следующее:
Живем хорошо. Квартира, вода и электричество – есть и надо что-нибудь съесть, а в кармане лишь на колбасы 200 грамм и хватит.
Нарушая сроки и технологии из-за скупердяйства руководства, не вовремя дают отопление, ведутся работы или не ведутся вовсе.
Налоги платятся, но средства не доходят до узла распределения, и стоят осевшие, текущие крыши, старые стояки в подъездах. Внедрение новой, пусть и полезной вещи, воспринимается в штыки – за версту тянет вымогательством.
Нажива, погоня за деньгами захватила умы, опустошила сердца.
То, чего у нас оставались бесценные крохи, теперь продаем, ищем покупателя, который дает большую цену, накручивая больший процент.
С телеэкранов и по радио вещают о таких мировых напастях, что собственные беды и не кажутся уже таковыми. Позитивный настрой – это, конечно, хорошо.
Но проблемы не решаются.
О них просто не говорят.
Песочные часы
Горы разрушаются. Подобно им, мельчаем и мы. У всего есть свой срок.
Два сосуда соединены узкой горловиной, один из которых заполнен песком, измеряют и отсчитывают время.
Попытки замедлить не помогут: песок будет течь сквозь пальцы, и будет казаться, что с каждой минутой этот процесс происходит быстрее.
Когда он осыпется полностью, пружинный механизм перевернет с ног на голову и всё повторится снова.
Ветер носит слова, усыпая ими огромные пространства, создавая величественные барханы, нанося многочисленные движущиеся дюны – то, что останется от нас и что сохранилось от предыдущих поколений. Глубину наноса не измерить.
Душевно поют пески пустынь.
Шестой Океан
Волны стегают натянутый атлас светло-синего цвета, вырастая и обрушиваясь на видную только им сушу – бывшее морское дно.
Белые острова мирно плывут, уносимые ими. То вместе, то порознь, они образуют причудливые сюжеты, знакомых животных, нарисованных в специфическом стиле и, реже, людей.
Ох уж этот человеческий глаз и воображение.
Пещера
Маук сидел в пещере и грыз кость. Зубы впивались и отрывали кусок за куском прожаренное на костре мясо тигра. На пару дней хватит.
Маук жил этим моментом. Желудок урчит от удовольствия после двух