С 1999 по 2010 г. число чиновников возросло более чем вдвое и составляет 1,65 млн человек5 (приблизительно 100 человек населения на одного чиновника). Их место в современной России обусловлено тем, что они, особенно бюрократическая элита, получили доступ к огромным коррупционным доходам. Коррупционный рынок России сопоставим по размерам с федеральным бюджетом, а, согласно ряду экспертных оценок, вдвое превышает бюджет (6). В мире российской бюрократии сложилась круговая порука: все знают, кто как живет, сколько берет, у кого недвижимость в зарубежных странах, счета в оффшорах, но все молчат (6).
Бездействие правительства и молчание широкой общественности порождает у людей, занятых коррупционной деятельностью, извращенное сознание, своеобразное чиновничье мышление и преувеличенную значимость собственной персоны. Они считают ее (такую деятельность) нормой, общепринятой и обязательной для сообщества чиновников. Все это способствует тому, что чиновничество возомнило себя «новым гегемоном» (термин В. Костикова).
В цивилизованных странах, например в США, в течение многих десятилетий сформировалась другая социально-этическая структура управления. Чиновничество имеет высокий социальный статус, но ведет скромный образ жизни. Чиновникам гарантированы довольно высокая зарплата, защищенность от увольнений и хорошая пенсия. Доказанный факт взятки или отката означает безусловный конец карьеры, а главное – потерю пенсии. Жесткий контроль доходов и постоянный мониторинг расходов вынуждает чиновников соотносить свои аппетиты с размером официальной зарплаты. Такая система контроля доходов чиновников весьма эффективна.
Как разрушить вторую, олигархическую часть коррупционной структуры (системы) управления государством? В этом случае достичь успеха гораздо проще, чем коррумпированных чиновников трансформировать в порядочных и законопослушных граждан. Для этого достаточно законодательно оформить получившие широкую известность предложения Николая Петракова, директора Института проблем рынка РАН: «Деприватизировать все или хотя