Постановка вопроса о философской истине может показаться странной, поскольку истина считается явлением универсальным, спецификация которого может считаться заблуждением.
Однако рассмотрение форм восприятия истины показывает, что истина обычно относится к познанию реального объекта, будь то минерал, растение, животное или человек. Философская же истина относится к адекватному постижению сущего, т.е. всего как целого.
Возникает вопрос, как нашему восприятию дано всё как целое в качестве предмета познания? Соответственно, мы можем говорить о философской истине, если отвечаем на этот вопрос. Если всё не дано как целое, то сама постановка проблемы философской истины становится беспредметной.
Всё как целое дано нашему восприятию специфическим образом – через посредство философских концепций, возникающих исторически.
Перед интеллектуальным взором разворачивается панорама философских концепций, претендующих на истину. Но оказывается, что это движение истин означает их взаимное «преодоление», поскольку их различия относятся к одному и тому же явлению – первоначалу сущего. И эта ситуация повторяется из века в век. Поэтому говорят, что в философии нет прогресса, однако это значит, что в ней нет и регресса. Как это следует понимать, если в философском постижении истины существует «умирание» одних концепций и «рождение» других?
Это можно толковать как преодоление ограниченностей восприятия истины конкретными философами, их индивидуальными свойствами, а не свойством философской истины как таковой. Это напоминает восприятие известного тезиса, что «Бог умер». Настоящий философ трактует этот тезис так, что умер тот Бог, с которым сами люди желали обделывать свои личные дела. Бог здесь умер потому, что сами люди убили его.
Философия в своем движении в поле истины предстает как особый мир, образующий сферу сущего внутри сущего в его целостности. В этой сфере исторически возникает процесс рождения критерия философской истины, находящей свое однозначное подтверждение.
Постижение философской истины радикально видоизменяет естественную установку поведения человека как живого существа. Как живое существо человек тождествен любому другому живому существу. Гусеница, например, это живое существо, живущее на дереве и поглощающее его листву. Это – истина ее бытия как пути жизни.
Через посредство философской истины человек познаёт, что он – не гусеница и тип его поведения, чтобы стать на путь истины, должен следовать истине цивилизационного пути.
Как происходит овладение движением самосознания в направлении к истине пути? На этот вопрос и находит ответ философская истина.
Осознание человеком философской истины обусловлено личными злоключениями, подталкивающими к выводу о полной бессмысленности земного бытия. Если земная жизнь приносит человеку одни разочарования и различные неприятности, то отсюда следует логический вывод о необходимости найти пути прекращения злоключений, а стало быть, и самой жизни.
Если такой вывод обретает массовый характер, то под угрозой исчезновения оказывается всё общество. Здесь обнаруживается общий цивилизационный смысл индивидуального бытия. В наличии позитивного смысла индивидуального бытия заключается судьба цивилизации.
Как оказывается, цивилизация – это открытие смысла, который становится привлекательным и принудительным для рожденных в пространстве данной цивилизации. Если цивилизация не открывает, не изобретает, не утверждает смысла, то она обречена. Над цивилизацией нависает духовный дамоклов меч, постоянная угроза внутреннего саморазрушения. Чтобы нейтрализовать эту угрозу, избежать ее, нужна философская тирания, обнаружение истины позитивного смысла.
Но что значит обнаружение? Это – способность увидеть то, что есть на самом деле, или это построение истины бытия, которое заключает в себе безусловный смысл?
Этот тот фундаментальный вопрос, на который цивилизация ищет свой ответ.
Эта проблема возникает и осознается тогда, когда доминирующим мотивом поведения становится свободный выбор. Это – реальность и признак развитой цивилизации.
В этой реальности масса индивидов получает возможность действовать не только под влиянием общих причин, таких как совместное добывание пищи, совместное обеспечение безопасности, предотвращения различных внешних природных и иных угроз, но и учет собственных мотивов, желаний, стремлений их удовлетворить независимо от желаний и интересов других индивидов. Возникает «трещина» в системе межличностных отношений, которая в тенденции превращается в пропасть, поглощающую целиком всю цивилизацию.
Философ, увидевший это, осуждает индивидуальное свободное поведение и превращается во врага своих сограждан со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Философ