Какие выводы делают эксперты из ситуации в Поволжье? Вывод первый: террористическая активность и рост радикальных настроений имеют мало общего с безработицей и низким уровнем жизни. Татарстан – один из самых благополучных регионов России, а уровень безработицы здесь рекордно низкий – 1,19%, по данным на июль 2012 г.
В Дагестане и Ингушетии эта цифра на порядок больше, хотя, повторимся, безработица сама по себе ни в коем случае не влияет на рост числа людей, готовых взрывать себя в автобусах и вагонах метро. Но если террористические проявления на Северном Кавказе кто-то еще пытается объяснить высоким процентом незанятости населения, то применительно к Татарстану подобная аргументация выглядела бы просто смехотворно. Вот как обрисовал ситуацию в республике Раис Сулейманов: «Исламистское сообщество в Татарстане представлено тремя звеньями: есть боевое крыло («Моджахеды Татарстана»), политическое крыло – организаторы и участники уличных акций, митингов, пикетов, автопробегов и т.д., и лоббистское крыло – представители региональной бюрократии, которые не дают силовым структурам принимать превентивные меры в отношении ваххабитского сообщества». Сулейманов проиллюстрировал свои слова примером, заявив, что некто Рамиль Юнусов, учившийся в Саудовской Аравии и находившийся в федеральном розыске, спокойно жил под «крышей» местных чиновников на ведомственной даче в Нижнекамске. Многие убеждены, что бюрократы-исламисты, стимулируя рост фундаменталистских настроений, надеются привлечь в Татарстан инвестиции из арабских стран Персидского залива.
Вывод второй: эксперты, лет двадцать назад говорившие о начавшейся серьезной работе по радикализации мусульманских регионов Поволжья, оказались правы. Еще в тот период, когда Советский Союз казался незыблемым, аналитики спецслужб докладывали о некоем плане по созданию в нашей стране гигантской дуги нестабильности, протянувшейся с севера на юг – от Верхнего Поволжья до Каспийского моря и Северного Кавказа.
Предполагалось