Обретение ада. Чингиз Абдуллаев

И живут так, словно смерти не существует. Словно вечность, ожидающая их за порогом небытия, все равно отступает перед этим великим вызовом энтропии, разрушающей все, кроме подлинных чувств. Думая об этом, он приучил себя относиться к мысли о неизбежном расставании как к своей внезапной смерти, после которой не должно быть ни Сандры Лурье, ни его сына – Марка, которому в этом году уже исполнилось двенадцать лет. Конечно, Кемаль не имел права жениться и тем более разводиться. Не имел права на ребенка. Впрочем, когда он узнал о том, что Марта должна рожать, было уже поздно что-либо предпринимать. Марта всегда была беспечной женщиной. И само появление Марка вызвало огромную радость и тревогу одновременно. Кемаль слишком долго жил в Америке, чтобы осознавать, как именно будут относиться к сыну советского агента. Помешанные на любви к своей стране и своей свободе, американцы не прощали подобного предательства никому, справедливо полагая, что подобное нельзя прощать ни при каких обстоятельствах. Теперь, сидя рядом с Сандрой, он вел машину по направлению к центру города и молча слушал женщину, рассказывающую, как она добиралась до Торонто. В Вашингтоне была нелетная погода, и она не смогла вовремя вылететь в Новый Орлеан. Тогда она решила лететь в Торонто, и едва погода немного прояснилась, поехала в аэропорт и взяла билет в Канаду.

      – Как твоя дочь? – спросил Кемаль.

      Дочь Сандры два месяца назад вышла замуж, и он был в числе приглашенных на свадьбу. Но не поехал в Америку. Его связной Питер Льюис справедливо рассудил, что в условиях сжимающегося вокруг Кемаля кольца и слишком откровенного, назойливого любопытства американских агентов к своему подопечному в Канаде лететь в Луизиану будет слишком опасно, и Кемаль вынужден был остаться в Канаде, сославшись на весьма важные дела. Сандра явно обиделась, но ничем не дала понять, как она недовольна. И только теперь, спустя два месяца, спросила:

      – Это тебя так волнует?

      Он помрачнел.

      – Ты ведь знаешь, у меня были важные дела.

      – Из-за которых ты не мог прилететь даже на несколько часов, – заметила женщина, – я помню.

      – Я ведь тебе объяснял.

      – Я помню, – снова повторила она.

      – Кажется, мы начинаем ругаться.

      Она улыбнулась.

      – Кажется, да.

      Он взглянул на нее.

      – Не могу понять, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь.

      – Как и я.

      – По-моему, мы идеальная пара, ты не находишь?

      – Да, – согласилась она, – по-моему, тоже.

      Он любил ее и за эти удивительные переходы, когда при любой надвигающейся размолвке или ссоре она умела улыбнуться и разрядить грозу, не доводя до разрыва.

      – Ты знаешь, – сказал Кемаль, уже въехав в город, – я, кажется, впервые понял, кто ты такая.

      – Да? – удивилась женщина. – Это интересно. И кто же я?

      – Идеальная женщина для любящего мужчины. Кажется, была такая пьеса.

      – Никогда