Однако сегодня самой Джейн приходилось учиться методам, принятым в Афганистане. Она проследила, как Рабия расстелила на полу лист полиэтилена (что же они делали в те дни, когда повсюду еще не валялись куски никому не нужного пластика?) и покрыла его слоем насыщенной песком земли, которую Захара принесла снаружи в ведре. Затем Рабия выложила на тряпицу несколько предметов, и Джейн обрадовалась при виде чистых хлопчатобумажных тампонов и новенького лезвия для бритья, все еще в обертке.
Желание тужиться вернулось, и Джейн закрыла глаза, чтобы полностью сосредоточиться. Ощущения нельзя было назвать чисто болевыми. Они больше походили на то, что происходит при очень сильном запоре. Ей стало понятно: усилия стоит сопровождать стонами, и она даже хотела бы объяснить Рабии – стоны вызвала не боль, не агония, но тужиться приходилось усердно, и говорить Джейн уже не могла ни о чем.
В следующей паузе Рабия встала на колени, развязала поясок на шароварах Джейн и легким движением сняла их с девушки.
– Вы хотите помочиться, прежде чем я обмою вас? – спросила повитуха.
– Да.
Она помогла Джейн подняться, зайти за ширму и держала за плечи, пока она сидела на горшке.
Захара принесла большой кувшин с теплой водой, а горшок забрала из комнаты. Рабия обмыла Джейн живот, бедра и все интимные части тела, впервые делая это торопливо, а не степенно, как совершала все прежние манипуляции. Затем Джейн снова улеглась. Рабия помыла ей руки и насухо вытерла. Она показала Джейн маленькую баночку с синим порошком. Сульфат меди, предположила Джейн.
– Цвет отпугивает злых духов, – объяснила назначение порошка старуха.
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Посыпать немного на ваш лоб.
– Хорошо, – согласилась Джейн и поспешила добавить: – Спасибо.
Рабия действительно прочертила порошком тонкую линию вдоль лба Джейн. Ничего не имею против магии, если она безвредна, подумала Джейн, но что станет делать деревенская знахарка, если возникнет реальная медицинская проблема? И хотелось бы точнее знать, на сколько недель раньше срока родится ребенок.
Ее все еще тревожила эта мысль, когда