память? Мне, кстати, никогда не нравились мои уши.
– Конечно, выбирай, – обрадовался Андрей Григорьевич. – Только там как бы все: и мужские и женские. В общем, выбирай и ложись в ванную. Саш, давай тоже. Кстати, Лаура, уши не делают человека красивее, а измена – Саша это уже тебе – не делает мужчину мужчиной. Ну, ребятки, давайте.
Лаура остановиласть у ванны с ушами и начала доставать оттуда по два-три уха (сколько влезало в ладошки).
– Они все тёмные уже, Андрей Григорьевич! Мне никакие не нравятся.
– Да? Так найди своё. Разрешаю. Найди и торопись. Оно светлее, если включить логику.
– Ага, – обрадовалась Лаура. – О! Вот оно, моё родное, – девушка поцеловала найденное ухо. – Никогда больше с ним не расстанусь.
– Конечно, Лаура. Только когда будешь ложиться в ванную, грудь не утапливай – хочу потрогать. Ладно? Красивая она у тебя. Хотел, чтобы ты отрезала её, но ладно. Пицца есть пицца. Всё ради пиццы.
– Спасибо за комплимент. Хотите, вам на память её отрежу? – Лаура погладила себе грудь.
Тем временем Саша дополз до ванны. Обеими руками опёрся за неё, перекинулся и лёг. Из ванны тут же вылилась вода.
– Саш, молодец! – хвалит Андрей Григорьевич.
Но Саша лежит неподвижен. Вода в ванной пузырится, пар поднимается.
– Саш, молодец говорю! – повторяет Андрей Григорьевич.
Но Саша всё равно молчит.
– Чего ты там, Лаура, говорила?
– Грудь на память, может, отрезать?
– Не, я буду просто её трогать. Не порти, Лаура, тело. Оно красивое у тебя. Сашка наслаждался хоть тобой?
Лаура кивнула и залезла в ванную:
– Вот так лечь?
– Грудь только выше, чтоб цвет не поменяла.
Лаура легла как и попросил Андрей Григорьевич – грудь не в кипящей воде.
– Лаура, ну? Что чувствуешь?
Но девушка не услышала вопроса, так как голова в воде.
Андрей Григорьевич погладил грудь, поднял ухо, про которое Лаура уже и забыла, и кинул ванную. Ухо начало играть от пузырьков воды, словно лёгкое пёрышко на ветру.
Зазвонил телефон.
– О! Моя пицца. Сейчас хоть поем. Чего там заказал: «Четыре сыра»? Ух, моя любимая пицца. Кстати, «Лаура» – итальянское имя! Хм, завтра сделаю пиццу из неё, а Сашу, – Андрей Григорьевич посмотрел на ванную с Сашей, – а Сашу на фарш. О! Саш, ты тоже свой писюн и стопу забыл взять в ванную? Маша-растеряша, Саша. Блин, второй стих уже в голове, – смеётся Андрей Григорьевич.
И Андрей Григорьевич уже издалека кинул член и стопу в ванную к Саше, что аж вода брызнгнула по сторонам.
– «Четыре сыра», – запел Андрей Григорьевич. – Четрые времени года. Четыре квартала я ем «Четыре сыра»… И песню я вдобавок сочинил, когда за пиццей уходил.
3 – Муж объелся солидола
Когда говорят мне «тютя», «слабак», «сопли жуёшь» или «терпила» – расстраиваюсь и начинаю перемалывать внутри борьбу с таким обидчиком. И до чего