– Великолепно, Станислас. Мастерство твое велико и достойно услаждать слух авалонских фей.
Молодой человек к похвале остался равнодушен, он не сводил с фаты влюбленного взгляда, и мне показалось, что смысл ее слов от него ускользнул.
Влюбиться в фею – что может быть безумней! Она же старуха, старше его, старше нас обоих вместе, да, скорее всего, она даже старше Шерезского замка. Всем известно, что феи – существа бессмертные, или почти бессмертные. Да, благодаря волшебству Илоретта выглядит молодой девушкой, но разве он не замечает холода, которым дышат ее неподвижные черты, не видит вековечную мудрость ее глаз, алых, как рубины? Или в его краях – а судя по костюму, молодой человек прибыл издалека, не знают, насколько коварны феи?
– Дщерь моя, – хозяйка наконец обратила на меня свой алый взор, – ты по делу или просто соскучилась?
– Скучала безмерно, матушка, – к фате, дарующей имена, именно так и надлежало обращаться, – без ваших мудрых советов и чарующего голоса.
Илоретта улыбнулась. Зубки у нее были острые, как у мелкого зверька.
– Тогда давай пройдем в кабинет, где ты сможешь поведать мне о своих страданиях.
Словам моим она, конечно, не поверила, но я к этому и не стремилась. Иноземный менестрель остался сидеть на коврике, а мы прошли за драпировку в смежную комнату. Кабинет фаты был затхл, темен, пах мышами и густым травяным варевом, томящимся в тигле над магическим огнем камина.
– Хорош кавалер? – зашептала заговорщицки Илоретта. – В столицу с побережья путешествует.
– А у вас как оказался?
– Заплутал, – хихикнула фея, и я поняла, что заплутал иноземец не без ее помощи. – А поет как! Его и самим королевам показать не стыдно.
Королевы имелись в виду не земные, а, так сказать, небесные, феи-покровительницы Нобу и Алистер.
– Вы действительно отправите его туда? – Я подняла палец вверх, ибо обитали покровительницы на Авалоне – высочайшей горе нашего мира.
– Это будет хороший подарок. – Фата вспомнила, что никто просто поболтать к ней не ходит, и сменила тему. – Чего тебе понадобилось, дщерь?
– Вот. – Я развязала узелок, который до сего момента прятала за корсажем платья. – Маменька просит вас эту штукенцию удлинить, чтоб на меня налезла.
– Не могу.
– Почему?
– Потому. – Сочтя ответ достаточно емким, Илоретта подошла к камину и, вооружившись деревянной ложкой, принялась помешивать содержимое тигля.
– А нельзя ли отказать мне более развернуто? – спросила я, подпустив в голос аристократического холодка.
Хоть фата и фея, с местными владетелями ей ссориться не с руки. Она же по их фейским меркам никто, изгнанница. Нормальные феи среди людей не живут. А раз так, то напомнить ей, кто в наших краях решения принимает, дело нелишнее.
– Смена пола – колдовство непростое, –