Миссис Боббсик не нравился ее свекор. Я мог слушать его весь день. Если он и пытался продать мне автомобиль, что тут такого? Будь у меня возможность, я бы заплатил ему за пропеллер. Я бы подвесил его к потолку по диагонали за рояльную струну. В то же время я поразился, когда крошечный ясноликий мистер Боббсик ШВЫРНУЛ ценный предмет к забору. Насколько иной жизнью жили они, подрезая клушам крылья, чиня аэропланы мылом, решая быть дилерами «Форда», не прося ни у кого разрешения, одни, как канатоходцы, не прячась от судебных повесток.
Что бы Опасный Дэн сделал с повестками? Он бы заплатил алименты на ребенка, рожденного не от него? Он бы выдержал двойное оскорбление: подвергся бы насмешкам как рогоносец и вдобавок понес бы постоянное наказание – платить за плод измены? Я не жалел, что ушел из мира Аделины, но мне было стыдно, что я уполз, как червяк. Я удрал из Государственной библиотеки Виктории (где чувствовал себя прекрасно, как дома) и скрылся в Бахус-Марше, где старшая школа поспешно сплавила мне свой худший класс.
Юристы искали меня через викторину мистера Дизи, но Дизи много в меня вложил, и по этой причине мы всегда делали запись заранее и непредсказуемо. Приставы прибывали, когда шоу выходило в эфир, а я уже был далеко. Когда вы поймете обманчивую природу викторинных призов, этих огромных чеков размером с дверь, которые Дизи дарил на публике, вы будете готовы биться об заклад, что он сам раз или два убегал от приставов.
Пользуясь простой уверткой: не читая почту и не подходя к двери, – я оставался в безопасности, пока не подвесил за щиколотки из окна класса юного Беннетта Эша.
Что будет теперь? Дисциплинарный трибунал потребует от меня, как в церкви моего отца требовали от беременных девушек – предстать перед конгрегацией?
Признаешь ли ты, Аделина Кёниг, что открыто грешила перед богом и оскорбила его паству?
Молишь ли ты бога, ради спасения Христа, чтобы он простил твой грех, и просишь ли прихожан простить тебя?
Намерена ли ты изменить свою жизнь и с помощью Святого Духа жить в соответствии с божьей волей?
Или ты просто сбежишь и не скажешь никому о своей беде?
Старшая школа Бахус-Марша была двухэтажным зданием из красного кирпича предположительно в эдвардианском стиле, отделенная от овала[9] Мэддингли двухрядной дорогой, по которой ездили пятитонные грузовики с углем, рассыпая понемногу из своего груза на железнодорожном переезде, ускоряясь по пути неизвестно куда. Я уже разбил благородное сердце своего отца. Если бы он встал на той стороне оживленной дороги как-то после полудня ранней осенью 1953 года, он был бы сокрушен, узнав, что именно я, его любимый сын, вывесил тринадцатилетку из окна второго этажа.
Я сожалел. Я вечно сожалел.