Инквизитор. Борис Конофальский

они были на ногах с первыми петухами. Поденщики, ночевавшие в харчевни, с завистью смотрели на сковороду жареной колбасы с яйцами, на теплое молоко с пшеничным хлебом и медом, которые носила на стол солдата Брунхильда. Она мудрено подвязала волосы лентой, которую ей подарил Волков, а он сидел за столом и откровенно любовался ее. Ловкая, сильная, грациозная. Ему было наплевать и на синяк, и на отсутствие зуба, и то, что ухо еще было фиолетовым. Для солдата это были незначительные мелочи, а вот длинные ноги, широкие бедра, красивые плечи и тяжелая грудь под ветхой кофтой и нижней рубахой его очень даже трогали.

      Когда Волков поел, она принесла еще хлеба Ёгану, который сел доедать за солдатом. Хотела уйти, но Волков поймал ее за руку.

      – Чего еще? – С вызовом спросила девица.

      – Ты красавица, наглядеться не могу.

      – Ой, вы прям спозаранку начали.

      Солдат молча разогнул указательный палец девушке и надел на него серебряный перстень со стекляшкой, тот, что забрал у купчишки.

      – Мне? – Искренне удивилась Брунхильда.

      – Да нет, мамаше твоей, – съязвил Ёган.

      Она даже не взглянула в его сторону, неотрывно разглядывала перстень.

      – Нравится? – Спросил солдат.

      – Нравится то нравится, а чего это вы мне кольца-то дарите? Благородные простым кольца не дарят.

      – А я и не благородный.

      – Да хоть и так, а все одно – думаете как благородный. Думаете, подарю ленту, да кольцо, а потом буду тискать на конюшне.

      – А что ж, замуж ему тебя звать что ли? – Опять съязвил Ёган.

      – Тебе-то, голодранцу, замуж меня звать – пустое, даже будь ты не женат, – высокомерно заявила девица, – и если господин твой позовет, я ещё и то думать буду.

      – Наглая, а? – Восхитился Ёган и хотел было дать ладонью девице по заду, но та грациозно увернулась и гордо ушла. – Ну не наглая, а?

      – Доедай и коня мне седлай.

      – А мне не седлать?

      – Тебе нет, я поеду к монахам, пусть руку еще раз посмотрят.

      – А, что, опять болит?

      – Нет. На удивление. Монахи – добрые лекари. Как у них были, так плечо с тех пор ни разу еще не болело, а про ногу так вообще забывать стал. Хромаю только из-за старой раны.

      – Может, мне с вами? Дороги то не спокойные.

      – Что за дурь? Я же не девица. Я, что, до монастыря один не доеду?

      – Доедете, конечно, – согласился Ёган, – только вдвоем надежнее было бы.

      – Нет, ты возьмешь телегу купчишки и поедешь к кузнецу. Поговори с ним, может, он эту рухлядь в добрый тарантас превратит? Может, новые оси железные поставить?

      – Поговорю, господин. Только, скажу вам честно, из этой рухляди путного ничего не выйдет. Купчишка за телегой не следил. Гнилая она.

      – Тогда будем новую присматривать. И конягу простого, не боевого же в нее впрягать.

      – Найдем, господин.

      – И не забудь у него мои поножи забрать. И болты к арбалету.

      – Заберу, господин.

      Совсем скоро солдат забрался на лошадь и отправился в монастырь. Сильно не гнал, но и шагом не плелся. Доехал быстро. Как в прошлый раз, не без скандала с привратником-толстяком попал к