Актуальные проблемы Европы №4 / 2011. Тамара Кондратьева

прав, а для консервации расового и гендерного неравенства, а также несправедливых культурных практик и традиций [Kymliсka, 1995; Kundnani, 2002; Phillips, 2005]. Более того, подчас реальная практика мультикультурализма определяется сторонниками [Kundnani, 2002, p. 69] и противниками мультикультурализма как расистская. Первые видят в мультикультуралистском менеджменте некий вариант колониальной практики сталкивания и взаимного противопоставления подчиненных этнокультурных групп в контексте конкуренции за гранты и пр. Вторые привлекают внимание к практике позитивной дискриминации и политкорректности в отношении представителей новых диаспор. Парадоксальная реальность современной Европы, вынужденной идти на этнизацию социальных взаимодействий под лозунгом политкорректности для реализации доктрины равных возможностей и желания избежать упреков в дискриминации «новых меньшинств», провоцирует достаточно парадоксальный ответ со стороны европейской партийно-политической системы. Стоит заметить, что европейские правые радикалы все чаще используют в своих целях идеологемы либерально-демократического понятийного ряда («антирасизм», «свобода слова» и т.д.). Хороший пример такого рода гибкости – призывы отказаться от всякого ограничения свободы слова и «расистской» практики позитивной дискриминации, заявленные в программе Британской национальной партии на парламентских выборах 2005 г. [British National party, 2005].

      То, что оппоненты используют в своей полемике дискурс расизма и антиколониализма, отнюдь не является случайностью.

      Осознание того непреложного факта, что труд легальных иммигрантов стал одним из главных факторов созидания нынешней процветающей Европы, позволило активистам «новых диаспор» перейти – с разной степенью радикальности – к формулированию культурных и социальных амбиций «новых меньшинств» как равноправных членов европейских национально-государственных политий. В этот контекст укладываются и претензии на уважение национальных и религиозных обычаев и символики в системе государственного образования, и пресловутый спор о хиджабах, и создание в иммигрантских районах европейских мегаполисов отрядов исламской милиции (типа милиции Европейской арабской лиги в Антверпене) для защиты исламских кварталов от якобы неправомерной активности правоохранительных служб. Таким образом, отныне не «новые меньшинства» должны адаптироваться к ценностному и институциональному наследию европейской цивилизации, но саму Европу должно адаптировать к ее новым законным обитателям. В перспективе – при сохранении нынешнего курса на построение в Европе мультикультурного общества – это будет означать «деевропеизацию Европы» [Кандель, 2006, с. 98]. Европейское общество рассматривается как объект, подлежащий в данном случае социальному переустройству в интересах конкретной, несправедливо маргинализованной этнокультурной общности. Психологическая мотивация этого процесса во многом близка мотивации антиколониальных национально-освободительных движений: маргинализованная