Россия и мусульманский мир № 12 / 2013. Коллектив авторов

с зарубежной исторической наукой. В советский период такие взаимоотношения включали в качестве основополагающей составляющей борьбу с буржуазной историографией. Возможность творческого восприятия тех или иных положений зарубежной историографии практически касалась только тех школ, которые были близки к марксизму, а в отношении выводов, подходов, концепций иных школ предполагалась оппозиционная, зачастую непримиримая позиция. В постсоветский период данная установка утрачивала значение, борьба с буржуазными школами уступала место диалогу и дискуссии со всеми без исключения направлениями и течениями мировой исторической науки, а главным критерием отношения к выводам и концепциям той или иной школы становится их соответствие исторической реальности, а не ценностно-мировоззренческие предпочтения представителей данной школы.

      Перманентный мысленный диалог со всеми исследовательскими историческими школами, в том числе – и даже особенно – с оппонентами, означает восприятие суждений оппонентов как вызова, который в качестве ответа предполагает учет всего рационального, что заключено в позиции оппонирующей школы. Проиллюстрирую это на примере отношения к постмодернизму, который, возможно, заключает главный вызов современной исторической науке.

      О постмодернизме написано достаточном много. Он вызвал развернутую критику со стороны практически всех российских историков по той очевидной причине, что в своих крайних выражениях означал отрицание объективных оснований исторического познания, как и самой не зависящей от исследователя прошлого исторической действительности. Это неприемлемо и для меня, но, на мой взгляд, нельзя не признать наличия в позиции постмодернистов рационального начала. Мэтр постмодернизма X. Уайт доказывал, что у истории, в отличие от естественных наук, нет единого «языкового протокола», т.е. общепринятого научного языка. Труды историков, даже самые авторитетные, по сути – репрезентации определенных языковых модусов (тропов) обыденной речи. Зададимся вопросом: разве в этой критике нет рационального упрека? При ознакомлении с работами современных российских историков (это же касается и зарубежных авторов) нетрудно обнаружить, что в них зачастую присутствует произвол в использовании многих понятий, терминов, ключевых слов, не говоря уже об обыденном языке. При чтении многих работ отечественных историков создается впечатление, что за языком изложения они вообще не следят. Для них это вообще не проблема. Среди историков нет единства в понимании наиболее часто используемых и модных сегодня понятий, например таких, как парадигма, дискурс, концепт, архетип, цивилизация, империя, нация и т.д. Каждый историк вкладывает в них тот смысл, который удобен ему самому.

      Критика и вызов постмодернизма рациональны. Ответ со стороны тех, кто отстаивает право истории быть объективной и научной, заключается в упорядочении используемых понятий, терминов, категорий, достижении