База была огромной, и она старалась не позабыть, в каком крыле видела Мартина, надеясь вернуться за ним. Наставник показал основные места: столовую, зону отдыха, зону тренировок. Затравленного вида люди, смотрели исподлобья. Некоторые шептались, другие выглядели опасно. Прайс закончил экскурсию возле комнатки с металлической дверью и круглым окошечком, больше похожей на каюту круизного лайнера самого низшего класса.
– Твоя. Располагайся и отдохни. Сейчас уже поздно. Тренировка будет утром. Дверь блокируется, как только зайдёшь. Будь, как дома, – заискивающе подмигнул и затопал в обратном направлении.
Дверь отворилась, впуская, и тут же захлопнулась, как только оказалась внутри. Комнатка была очень маленькой, но чистой. На тумбочке лежала книга. И…О, удивление! Человеческая Библия! Она рассмеялась в голос, взяв её в руки. «Это всё, что обо мне известно? Значит, козыри у меня в рукаве. Как и сказала Лина, я должна быть хитрее». Катарина рухнула на кровать, которая показалась мягкой периной, после нескольких дней, проведённых на холодном полу. И снова попробовала колдовать, произнося исцеляющее заклинание. Тело нестерпимо зачесалось, исчезли повреждения, кожа стала бархатистой, как у младенца. Мало интересовало, как смогла обойти защиту от колдовства. Судя по всему, в каютах та была не такой сильной, как внизу. И не подала вида, что сотворила, опасаясь наличия камер. А после провалилась в сон, который растревожил. Мартин был окружён чернотой и весь в крови звал на помощь. Затем лицо изменило черты, и пред ней предстал Габриэль. Он взрывался, куски мяса разлетались, прилипая к одежде и стенам. Прошиб озноб, завертелась в кровати.
Не выспавшись, Катарина подскочила от звука ужасной сирены, содрогающей воздух. Дверь автоматически отворилась, коридор заполнился людьми, бредущими куда-то. Решила плыть по течению, последовав за толпой, и достигла душевых. Холодная вода смыла бремя последних дней, очищая разум и бодря. Стадо двинулось вновь, но уже оживлённее. Кто-то болтал еле слышно, кто-то предпочитал держаться поодаль. Неизменным оставалось одно – все они откровенно её разглядывали, словно знали что-то, чего не знала она сама. Чувство напомнило детство, отверженность, одиночество, злобу сверстников. Она проглотила ком обиды и решила не обращать внимания. Оказавшись в просторной столовой, осторожно встала в очередь с подносом в руках. Пахло отвратительно, но нужны были силы для предстоящей тренировки. Чем бы она ни была. Очередь тянулась через весь зал и продвигалась медленно, сонно, как и повара за прилавком. Тучные и уставшие, они будто всю ночь готовили. Может, так оно и было. Позади, раздался шёпот:
– Псс…Эй! Колдунья?
Она обернулась и взглянула в лицо парню лет сорока. Оно было испещрено шрамами, из уха свисала золотая серьга, верхние зубы неестественно выпирали, а лысина блестела в свете помещения.
– Прости.